-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
Майор Штюльпнагель занимался с гантелями. Он не замечал, что Горыныч вот уже несколько минут наблюдает за ним, всунув голову в двери ангара.
— Здравия желаю! — проговорил дракон.
Майор вздрогнул и уронил гантель себе на ногу.
— Что вы здесь делаете? — рявкнул он.
— Я здесь живу, — сообщил Горыныч. — Это моя естественная среда обитания. А вам известно, господин майор, что некий танкист ходит по ангарам и активно щупает новые самолеты?
— Это Шмульке, — сказал Штюльпнагель. — Я подписывал разрешение для него посещать аэродром, когда он захочет. Это дружественно настроенный танкист.
— Вы не боитесь, — вкрадчиво прошептал дракон, — что танкисты нагрянут сюда рядами и колоннами?
— И очень хорошо, — пропыхтел майор. — Чем больше народу — тем лучше. Веселее. Будем вместе летать и громить друг друга. По-моему, прекрасное времяпрепровождение для молодых людей. К тому же, они смогут узнать что-нибудь новенькое для себя.
— Гм, — сказал дракон. — Возможно. Так значит расценивать визит как дружески-ознакомительный?
— А как иначе? — майор поднял брови. — Если народу наберется достаточно, проведем какое-нибудь теоретическое занятие…
Он мечтательно причмокнул губами и снова взялся за гантели.
Дракон убрал голову из ангара, но еще успел услышать, как майор грезит:
— Быть может, даже сумеем заняться строевой подготовкой…
«Вот уж дудки», — подумал дракон.
Из соседнего ангара доносился бойкий голос Брунгильды Шнапс:
— Лично мне нравятся легкие виражные истребители. На таком самолете я себя чувствую настоящей женщиной! Кроме того, он позволяет… ну, просто красиво летать, понимаете, Ганс?
Очевидно, танкист Ганс Шмульке принял приглашение Васи и отправился на экскурсию по ангарам. Теперь летчики наперебой показывают ему свои самолеты. И у каждого есть что рассказать про любимый аэроплан.
Когда слово берет Брунгильда Шанпс, можно спокойно расслабляться и идти в буфет. Фройляйн Шнапс летает, прямо скажем, не очень хорошо, зато теоретически подкована — заслушаешься.
А если речь зайдет о ее любимой теме — женщинах в авиации, — то… в буфете можно просидеть очень долго.
Змей Горыныч хмыкнул, выпустил струйку пламени. Интересно, в какую сторону сейчас повернет беседа.
— На большой высоте легкий истребитель плохо управляем, — звучал голос Билла Хопкинса. Американец говорил громко, уверенно. — Даже «Спитфайр», серьезно говорю. Быстро заканчивается запас тяги. Самолет вообще может упасть в штопор, и вот тогда высотник, заманивший жертву на полтора километра и выше, может резко развернуться и сделать с легким истребителем что угодно.
— То есть, собьет, — добавила Брунгильда.
— Я понял, — вздохнул Шмульке. — Я другое не понимаю: об этом, наверное, всем уже широко известно.
— О чем? — переспросила фройляйн Шнапс.
— Да о том, что не надо легкому истребителю гнаться за тяжелым высотным самолетом туда, где у того будут все преимущества!
— Нельзя исключать человеческий фактор, — вступил в беседу Вася. — Ты ведь понимаешь, Ганс, что настоящий игрок играет не столько на результат, сколько на процесс?
Танкист призадумался и наконец высказался:
— Я всегда, честно говоря, полагал, что это практически одно и то же. То есть процесс и удовольствие от игры — в том, чтобы добиться определенного результата. Уничтожить врага, прокачаться, обзавестись еще одним танком, более мощным, поставить другую пушку — и так далее. Ты понимаешь.
— Я понимаю, — подтвердил Вася. — Поэтому мы и говорили о том, что головы у прирожденных танкистов и прирожденных пилотов устроены по-разному. Припоминаешь такую беседу?
— Не единожды, — кивнул Шмульке.
— Ну так вот, поэтому представь себе: все знают о коварстве высотников — и все равно попадаются. Потому что в пылу азарта не погнаться за раздразнившим тебя самолетом почти невозможно.
— Ключевое слово — «азарт», — добавила Брунгильда Шнапс и убедительно кивнула.
— Однако даже у Bf.110B имеются уязвимые места, — продолжал Хопкинс. — Как бы высоко он ни летал, если внизу не дураки — они за ним не полезут, а займутся уничтожением наземных целей. Ну и в результате наш стратосферный летун может проиграть просто по очкам. Он тоже не дурак и понимает это, поэтому ему приходится спуститься и вступить в бой. А тут уж преимущества будут у виражников.
— Когда ты так объясняешь, Билл, то кажется все проще простого, — сказал Ганс Шмульке. — А мне вот представляется, в игре все происходит сложнее.
— Жизнь вообще сложнее любой теории, — вмешалась Брунгильда Шнапс. И омрачилась, видимо, вспомнив один, а то и несколько эпизодов из своей боевой биографии, которые это подтверждали.
— Но должен быть какой-то решающий фактор, который и определит исход схватки, — продолжал Шмульке. — Опытность игрока?
— Скорее, насколько хорошо налажено взаимодействие в группе, — возразил Вася. — А это момент непредсказуемый. Иногда группа подбирается толковая, и летчики понимают друг друга с полуслова, иногда — не повезло, взаимодействия нет.
— Ну хорошо, — кивнул Шмульке, — положим, взаимодействие в группе есть. Как будут действовать легкие истребители против одного несчастного «Бруно», который способен поубивать их, одного за другим?
— Для начала, вражеская команда не станет рассредотачиваться. Легкие истребители будут держаться ниже своей обычной высоты для атаки. Увидев атакующий Bf.110, они могут выполнить обманные маневры, поймать его в клещи и не позволить снова набрать высоту. Ну а ниже километра этот самолет легко убиваем. Вот так-то.
— Коварно, — восхитился Шмульке.
— Но для этого, как уже было сказано, необходима хорошая команда, — заключил Хопкинс.
— Я все равно не понимаю, как высотники ведутся, — признался Ганс.
— Как уже было сказано неоднократно — азарт, — вздохнул американец. — Я и сам неоднократно попадался. Вижу легкую цель внизу — и… — Он махнул рукой. — И теряю все свои преимущества, доставляя массу поводов для злорадства в чате. Да, конечно, спикировав на вражеский самолет, я могу нанести ему серьезные повреждения. Но в момент выхода из пике и в первые несколько секунд набора высоты я беззащитен. Ну, почти. Легко уязвим.
— А какой самолет самый опасный — по крайней мере, сейчас? — поинтересовался танкист.
Брунгильда сразу ответила:
— Me.410 Hornisse. Жутко опасный. Опаснее «сто десятого». Огневая сила у него ужасная. Любой самый крутой ас, погнавшийся за этим монстром на легком виражнике, стопроцентно обречен.
— Но и ведь на него найдется управа? — недоверчиво спросил танкист.
— Естественно, — фыркнул Вася. — Убить можно что угодно. Это закон войны. Просто некоторые объекты уничтожить труднее. Воевать с Me.410 Hornisse можно исключительно превосходящими силами и только в тот момент, когда он, спикировав вниз, добивает жертву. Вот тут самое время нанести удар.
— Мы говорили о противостоянии высотников и виражников, — напомнил Шмульке, — и о том, что в реале история рассудила в пользу высотников.
— У нас, в общем, то же самое, — кивнул Билл Хопкинс. — Есть несколько веток самолетов — советские, немецкие, американские, японские… И все они к концу эволюции приходят к высотникам.
— А идеальный самолет имеется? — поинтересовался Ганс Шмульке. — Как на ваш просвещенный взгляд, коллеги?
— Р-51А «Мустанг», — мгновенно ответил Билл Хопкинс. — Машина совмещает высотность и маневренность.
— А Р-51D разве не лучше? — осведомился Вася.
Хопкинс поморщился:
— Это уже высотник. Внизу этот самолет представляет собой печальное зрелище.
— Я считаю, лучше всего Ла-7, — возразил Вася. — Гнаться на нем за «четыреста десятым» — одно удовольствие. Можно на Ла-7 сражаться не только с поршневыми, но и с реактивными самолетами.
— А разве Ла-5 не более маневренный? — поддел Васю Хопкинс.
— На Ла-5 не надо подниматься выше полутора-двух километров, — ответил Вася.
— А этот пузан, которым вы хвастались, когда я только-только к вам прибыл на аэродром? — спросил Ганс Шмульке.
На лицах всех трех летчиков появилась улыбка.
— Брюстер Баффоло, — произнес американский штаб-сержант. — О, да. Совмещает высотность и маневренность. Поскольку он является истребителем четвертого уровня, то к супер-высотникам не попадет никак, а на своем уровне он, что называется, будет «на высоте». Спикировал сверху, пострелял, быстро набрал высоту. Но и на малой высоте он неплохо справляется, маневрирует отлично.
Брунгильда Шнапс энергично кивнула:
— Согласна. Это единственный самолет, на котором… — Она запнулась и чуть покраснела.
Все знали, что фройляйн Шнапс летает слабо, поэтому тактично пропустили ее случайное замечание мимо ушей.
Хопкинс продолжал:
— Знатоки не советуют ставить на него топовые пушки. Двадцатимиллиметровые «Испано-сюизы» сильно мешают его маневренности. Достаточно пулеметиков калибром 12,7 миллиметров.
— В общем, это идеал? — спросил Ганс Шмульке. — Если я захочу с вами летать, рекомендуете «Брюстер»?
— Можно еще взять Грумман F4F «Вайлдкэт», — посоветовал Вася. — Неплохо совмещает высотность и маневренность. Только ракеты на него ставить не надо. Хватает стрелкового вооружения. Этот самолет прекрасен тем, что убивает все, что попадает в прицел.
— Фью! — присвистнул Ганс. — А недостатки у него имеются?
— Малая прочность, — сразу ответил Хопкинс. — Умелый высотник, упав на него внезапно, с гарантией его уничтожает.
— Так что же мне выбрать? — растерялся танкист.
— А вы решились летать? — спросила Брунгильда Шнапс.
Шмульке пожал плечами:
— Сначала надо разобраться, какой самолет мне подходит. А это не так-то просто.
— Давайте навестим флайт-лейтенанта Гастингса, — предложил Билл Хопкинс. — Он лучше расскажет про английские машины.
— Хопкинс на английских летать не любит, — вставил Вася.
— Почему? — удивился Шмульке.
— Потому что у «Спитфайра» руль не с той стороны! — ответил младший лейтенант.
© А. Мартьянов. 18.11. 2013.
