-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
Флайт-лейтенант Уилберфорс Гастингс, увидев гостей, немного смутился и сделал неумелую попытку спрятать термос.
— Что это вы тут делаете, Гастингс? — громогласно осведомился бестактный младший лейтенант Вася.
Внезапно заглянув в раскрытую гостями дверь, Змей Горыныч поддержал своего приятеля:
— Да, да, сэр англичанин, давайте, рассказывайте товарищам по летному делу! Кайтесь — чем вы тут тайком занимаетесь?
— Ничем, — сказал Гастингс, вновь обретая самообладание. — Обдумываю тактику следующего полета. Все мои бонусы обнулились, мне хочется понять, каким асом я намерен стать в дальнейшем. Может быть, я изменю стиль. Или еще что-нибудь. Может, вообще перейду с английских самолетов на японские.
— У японцев пока только одна ветка, — напомнил Горыныч. — Вам это действительно интересно?
— Почему бы и нет? — Уилберфорс Гастингс пожал плечами. — Воображаете, будто хорошо меня изучили, сэр? Вот и Франсуа Ларош считает меня предсказуемым.
— Ларош уже неделю как летает на советских самолетах, — заметил Вася. — Утверждает, что не дает ему покоя слава летчиков «Нормандии — Неман».
— Достойный пример для подражания, — сказал Гастингс.
— Так чем вы тут занимались? — вернулся к прежней теме Вася.
— Пил чай, — сознался наконец флайт-лейтенант. — Может быть, я цифровой, может быть, я существую только на сервере WoWp, но я, черт побери, англичанин! А настоящий англичанин, где бы он ни оказался, никогда не откажется от своих традиций. И в частности, от традиции пить чай в пять часов вечера.
Вася подмигнул танкисту Гансу Шмульке:
— Вот это примерно то, о чем я тебе говорил. Если решишь летать на английских самолетах, будь готов к их традициям. Какими бы дурацкими эти традиции тебе ни покажутся, соблюдать их необходимо.
— Гм, — засомневался Шмульке. — Теперь я не уверен в том, что мне подходят английские самолеты.
— На вашем месте, сэр, я не стал бы рубить сплеча, — заметил Гастингс. — Если вы нацелились на американцев, то имейте в виду: при всей их внешней привлекательности, они обладают существенными недостатками. Чем вас пытались сманить? «Корсарами», конечно, да?
— Да нет, о «Корсарах» речь пока не шла, — растерялся Шмульке.
— И очень хорошо, — кивнул Гастингс. — При всей своей внешней привлекательности «Корсары» — настоящая засада для талантливого летчика. Конечно, эти машины дают большую скорость по прямой. Но вот виражный бой на «Корсаре» — это ад, доложу я вам. Чтобы хорошенько развернуться на этом самолете, приходится пролететь едва ли не четверть карты. Конечно, спикировать и стукнуть врага сверху на «Корсаре» удобно, но огневая мощь у него слабовата.
— Бросьте, товарищ флайт-лейтенант, — не выдержал Вася. — Для любителей точечных ударов этот самолет — то что надо. Да и удрать на нем от пикирующего высотника проще, чем на других машинах.
Гастингс кивнул:
— Как я сразу признал, скорость по прямой у «Корсара» хорошая. В игре есть три разновидности «Корсара», но… Я не выбрал ни одной.
— Мы уже поняли, что вы держитесь английских самолетов, — подхватил Шмульке. — В таком случае, покажите их нам.
— Истинные англоманы, — не спеша начал Гастингс, — предпочитают первый и пятый «Спитфайры». Да, конечно, виражники могут проигрывать высотникам, но… ах, нет ничего упоительнее виражного боя на «Спитфайрах». Это так упоительно, сэр, что собственно бой даже не всегда важен… Эти машины сделаны с душой. Они прекрасны.
— Выпейте чаю, — посоветовал Вася. — Вы сейчас задохнетесь.
— Благодарю вас, сэр. — Гастингс вытащил термос и сделал пару глотков.
— Скажите, сэр, — заговорил Шмульке, — сколько моделей «Спитфайров» есть в игре? Я к тому, что, кажется, их было больше двух. В реале, я имею в виду.
— Есть еще девятый, — кивнул Гастингс. — Не очень убедительная попытка сделать высотный «Спитфайр». Честно говоря, догнать-то высотник он может, но воевать на нем наверху — сложновато.
— У вас есть любимая машина? — спросил Шмульке.
— «Бленхейм» по-своему очень хорош, — сказал Гастингс. — Это самолет четвертого уровня, соответственно, взаимодействует с третьим и пятым уровнями. Очень легко набирает высоту. На низких высотах удивительно маневренный.
— Для летающего комода, — тихонько добавил Вася.
— Напрасно вы, сэр, называете «Бленхейм» «летающим комодом», — обиделся Гастингс. — Я серьезно говорю, хорошая машина. Турель отличная, оружие бортстрелка выше всяких похвал.
— А это что? — Ганс Шмульке показал на забавный самолетик, стоявший в дальнем конце ангара.
— Это «Бофайтер», — сказал Гастингс с вызовом в голосе. — Да, выглядит курьезно. Истинные знатоки любят его за то, что он — смешной уродец. Он может очень красиво упасть на врага, но не факт, что после этого он сумеет выйти из пике. Зато все, что попадает в его прицел, умирает само и сразу. Управлять им тяжело. Задняя турель безобразная.
— И все равно вы его любите? — удивился Шмульке.
— Я вам больше скажу, дружище, — отозвался флайт-лейтенант. — Любой, у кого появился «Бофайтер», с ним никогда не расстанется. Просто из любви к искусству. Потому что он милый, понимаете?
— С трудом, — сознался Шмульке.
— Ну так примите на веру… Это высотный перехватчик — если по жизни. Он предназначен для одного удара. Ударил по врагу и полетел дальше. Не остановился, чтобы посмотреть, достиг ли удар цели. Вообще не обратил на это внимания. И не вернулся, чтобы добить. Тюк — и вперед. Тюк — вперед.
— Звучит смешно, — согласился Ганс Шмульке.
— Вот видите! — обрадовался Гастингс. — А мне говорили, что у танкистов совершенно нет чувства юмора.
— Есть, — возразил Шмульке. — Только оно танковое. Наверное, такое же специфическое, что и английское.
— Возможно, поэтому мы так легко нашли с вами общий язык. Хотите чаю? Сейчас пять часов, самое время выпить по термосу чаю.
— Не соглашайся, — шепнул Вася.
— Почему? — удивился немецкий танкист.
— Он пьет сладкий чай с молоком.
Ганс Шмульке в ужасе схватился за голову.
— Давайте перейдем к теме советских самолетов, — предложил он. — Вася, что посоветуешь?
— Да что тут сказать? — Вася взъерошил волосы. — Видишь ли, доктрина тут осталась, так сказать, историческая. С тридцатых и до конца войны советские истребители, как это ни странно звучит, скорее, похожи на оборонительное, нежели на наступательное оружие. Задача таких истребителей — связать боем самолеты противника и не позволить вражескому высотнику зайти для атаки. Уходить на таком истребителе на «свободную охоту», мне кажется, вообще верх гусарства. Советская авиация упирает на бомбардировщики, на штурмовики.
— Кстати, вопрос спорный, — сказал Гастингс. — Весьма спорный вопрос.
— То есть советуете быстренько прокачаться до Ил-2? — повернулся к нему Шмульке.
— Зависит от вашего характера, сэр, — ответил Гастингс. — Если вам хочется штурмовать, то, конечно, да, Ил-2 — то что надо.
— Ладно, я понял, — подытожил Шмульке, — что с самолетом придется делать выбор самостоятельно. Вопрос чисто индивидуальный. Теперь вторая тема — куда лететь?
— Зависит от уровня твоего самолета, — ответил Вася. — Но вообще первая карта, куда попадает новичок, носит кодовое название «Песочница» — это пустынная местность Эль-Халлуф. Кругом барханы и есть озерцо. Естественно, на этой карте вся война ведется за господство над водным участком.
— Логично, — кивнул Шмульке.
— Да, потом что над водой гораздо легче осуществлять вертикальный маневр, например, — объяснил Гастингс. — Орудий ПВО там не очень много, они не сильно мешают там летать.
— Над озером происходят стычки штурмовиков, которые идут убивать наземку, с истребителями, которые, соответственно, идут наперехват, — продолжал Вася. — Новички, стараясь группироваться над озером, часто сталкиваются друг с другом. С фатальными последствиями.
— Понял, — сказал Шмульке. — А еще что есть? Сталинград?
— Да погоди ты со Сталинградом, это сложная карта, — отмахнулся Вася. — Вторая карта на низких уровнях — это некий европейский порт. Все идут к участку с морем, к порту. Как правило, там сражаются бипланы, бои происходят на небольшой высоте.
— Основные опасности? — прищурился Шмульке. — ПВО?
— Высокие постройки — портальные краны, мачты кораблей… Да, еще там есть железнодорожный состав, любимая цель штурмовиков. Поезд очень красиво взрывается. Ну и вообще, если ты умеешь маневрировать, то можно круто полетать вокруг портальных кранов. Преследователи будут впиливаться в эти препятствия и взрываться.
— Сомнительное удовольствие, — нахмурился Ганс. — Ну а потом?
— Потом, дружище, — вмешался Гастингс, — вы пересаживаетесь с биплана на самолет четвертого уровня, вроде И-16, и оказываетесь над Тихим океаном, над Гавайями. Карта эта чрезвычайно красива. Море, острова, пальмы, девочки в бикини, а если сильно повезет — то и без.
— Неужели? — изумился Шмульке.
Гастингс пожал плечами с невозмутимым видом:
— Пилоты рассказывают всякое. Точки ПВО там в умеренном количестве. Тяжелые истребители и штурмовики, расстреляв вражеские самолеты, принимаются охотиться на вражеские корабли, чей зенитный огонь, кстати, представляет немалую опасность…
— Ну а Сталинград? — не унимался танкист.
— Сталинград, Восточный фронт — одна из самых сложных карт, — вступил в разговор Горыныч. — Обожаю там наводить ужас на врагов. Есть все — и открытые площадки, и застроенные участки, и мост (под которым можно пролетать яко товарищ Чкалов). Есть гиблые участки, так густо уставленные ПВО, что истребители, не успевшие набрать высоту после атаки, просто обречены.
— Очень подробно показана центральная часть города, — добавил Вася. — Если тебя собьют возле вокзала, то в последние секунды жизни ты увидишь знаменитый фонтан с крокодилом.
— А Сан-Франциско? — Гастингс улыбнулся. — Перед релизом я любил освежиться полетом туда. Особенно мне нравился мост — столько подробностей… Гражданские с удивленными лицами, автомобили пятидесятых, небоскребы…
— А каньон? — засмеялся Вася. — Как там красиво! И какая музыка! Вестерн!
— Там летчики частенько встречали НЛО, — добавил Гастингс. — Ах, дружище Василий! Докачаемся до высоких уровней и вернемся на Ла Манш — кстати, подозреваю, что это все-таки французский берег… Помните маяк?
Вася кивнул:
— И прекрасную «Азиатскую границу» — между Китаем и Кореей… Какой там опасный, жуткий туман, в котором действительно плохо просчитываются расстояния… Столько боев впереди, глаза разбегаются! Ну так что, Ганс, ты с нами?
— Пожалуй, — согласился Шмульке. — Время есть. Мне дали неделю отпуска…
© А. Мартьянов. 18.11. 2013.
