-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
Младший лейтенант Вася обошел самолет кругом.
— Да, вот это машина, — с завистью произнес он. — Везет некоторым.
— Что значит — «везет»? — засмеялся Билл Хопкинс. — Просто «дорос» до этого чудесного штурмовика.
— Выглядит убийственно, — вздохнул Вася.
Третий их собеседник, Франсуа Ларош, не разделял энтузиазма товарищей.
— Наверняка тут имеется какая-нибудь собственная «засада», — предположил он. — Не бывает слишком хорошо. Чтобы всё и сразу. И чтобы нам за это еще и ничего не было.
— Молчи, любитель бипланов! — вскричал Вася. — Что ты можешь вообще понимать в штурмовиках?
— Я бы не стал недооценивать любителя бипланов, — сказал Ларош. Он чуть-чуть обиделся. Всерьез и надолго обижаться на Васю было невозможно — советский летчик обладал на удивление компанейским, добрым характером. И всегда готов был признать справедливость чужого мнения, если, конечно, противнику удавалось его убедить в своей правоте.
— Давай посмотрим на Ил-20 трезвым взглядом, — предложил Хопкинс.
— Я бы хотел, да не могу! — с горечью вскричал Вася. — После того, как меня разжаловали и отправили чистить сортиры…
— Тебя всего лишь отправили на низшие уровни — в песочницу к «малышам», и то на время, — напомнил штаб-сержант.
— Ладно, — махнул рукой Вася. — Все вы знаете, что со мной произошло. Хотя я не был виноват в той аварии с ХF5U. Она сама упала…
— А за штурвалом сидел ты, — напомнил Хопкинс. — Ты даже не взлетел.
— Не напоминай, — насупился Вася. — Тебе-то дали вон какую штуку. Зверюга.
— Между прочим, напрасно ты думаешь, Вася, что прочность этого самолета и мощь его орудий решат в грядущем бою практически всё, — сказал Франсуа Ларош. — Мы с Брунгильдой внимательно изучили описание Ил-20. И пришли к ряду выводов.
— Пришел снять позолоту с великой мечты Билла Хопкинса? — осведомился Вася. — Он так долго стремился к этому самолету.
— И теперь должен получить последние инструкции, чтобы мечта так и осталась золотой, а не сделалась внезапно облезлой, — кивнул французский летчик. — В изначальной комплектации у Ил-20 четыре пушки калибром в двадцать три миллиметра. Они мощные, спору нет, но и греются быстро. Иными словами, требуют прицельной точности попадания по наземным объектам. Долго палить из них не получится, нужно бить сразу в точку.
— И какие проблемы? — Билл Хопкинс приосанился, краем глаза наблюдая за Васей. Ему хотелось подразнить товарища.
Вася охотно вздыхал, печалился, завидовал.
— А что топовая модификация? — спросил Вася.
— Две по пятьдесят семь миллиметров, — кивнул Ларош. — Греются еще быстрее. Урон они наносят большой, не спорю, но меткость тут нужна просто ювелирная.
— Мне бы такой самолет, я бы вам показал ювелирную меткость, — проворчал Вася себе под нос.
— У меня есть ракеты — двенадцать штук, — заметил штаб-сержант Хопкинс. — И пара бомбочек. Хорошее подспорье. Даже если пушки перегреются. Я с обычными вылетаю, на топовые еще не набрал средств.
— Кстати, у тебя есть еще один козырь, — добавил Франсуа Ларош, — очень эффективная турель бортстрелка. Удачи тебе, товарищ!
— Спасибо, камрад! — Билл Хопкинс закончил приготовления, пожал руки Ларошу и младшему лейтенанту и занял место в кабине Ил-20.
Вася проводил его глазами.
— Удивительно, — произнес он. — В реальном мире этот самолет существовал в единственном экземпляре. А у нас их может быть сколько угодно.
— Я плохо разбираюсь в истории послевоенного самолетостроения, — признался Франсуа Ларош. — Особенно советского. Эта тема всегда была от меня далека.
— Ну еще бы, — хмыкнул Вася. — У нас, кажется, только капитан Хирата — человек широких взглядов. Вопреки распространенному мнению о том, что все японцы — прирожденные консерваторы.
— Консерваторы у нас англичане, — возразил Ларош. — Флайт-лейтенант Гастингс, кажется, считает, что все интересное закончилось сразу после Второй Мировой войны.
— И кто это говорит! — вскричал Вася. — Человек, для которого все заслуживающее внимание закончилось вообще вместе с эрой бипланов!
— Эра бипланов, между прочим, простирается за границы Второй Мировой, — заметил Ларош. — Учитывая, как долго летали, например, ваши знаменитые По-2…
— Ладно, ладно, сдаюсь! — засмеялся Вася. — Впрочем, штурмовик Ил-20 — не путать с разведчиком Ил-20 шестьдесят восьмого года, — начал разрабатываться еще в годы Второй Мировой. Если точнее, он стал развитием, своего рода преемником Ил-10.
— Но непосредственно работы над ним начались уже после войны?
— Да, в сорок седьмом. Совет министров СССР потребовал от конструкторского бюро Ильюшина новый штурмовик. Требовались лучшие данные, чем у Ил-10, более мощное вооружение, пушечное и ракетное, улучшенный обзор — самое больная тема для штурмовиков.
— Обзор? — переспросил Франсуа. — Не бронирование?
— Бронирование — само собой разумеется, — отозвался Вася. — И в конце того же года был разработан одномоторный бронированный двухместный штурмовик с двигателем жидкостного охлаждения. Проблему обзора «вперед-вниз» решили за счет оригинальной компоновочной схемы. Проект изучили и приняли решение о постройке опытных экземпляров этого самолета. В принципе, это был все тот же «старый добрый» самолет поля боя, способный уничтожать живую силу и технические средства на поле боя и в тактической глубине расположения противника.
— Звучит устрашающе, — кивнул Франсуа.
— Предполагали работать сразу над двумя проектами с различными видами вооружения, — продолжал младший лейтенант.
Францусзкий летчик остановил его:
— Погоди, камрад. Ты упомянул улучшенный обзор за счет оригинальной схемы. Нельзя ли подробнее об этом?
— Естественно, — отозвался Вася. — Ты видел собственно самолет и представляешь себе, как он выглядит. Может быть, он показался тебе странным.
— Оригинальным, как и было сказано, — кивнул Франсуа. — Кабина действительно размещена необычно — прямо над мотором. И выдвинута вперед. И лобовое стекло интересное — длинное, поставленное под углом в семьдесят градусов.
— Настолько длинное, что одним концом упирается в обрез втулки винта, — кивнул Вася. — Это и обеспечивает обзор «вперед-вниз» в секторе тридцать семь градусов, а при пикировании под углом в сорок градусов летчик вообще видит цели, находящиеся непосредственно под самолетом. Теперь вспоминаем старые штурмовики времен войны, когда такой обзор составлял всего один градус и приходилось всячески ухищряться, чтобы поразить цель.
— То есть, старая задача была блистательно решена, — кивнул Франсуа.
— Решение одной старой задачи не всегда означает, что самолету обеспечена долгая счастливая служба, — возразил Вася. — При других условиях, возможно, Ил-20 довели бы до ума, ликвидировав обнаруженные недостатки.
— А что, у этого совершенства имелись недостатки? — удивился Ларош. — Мне кажется, это практически идеальный штурмовик. Помимо хорошего обзора, о чем мы так долго говорили, он еще и вооружен отлично. Двадцатитрехмиллиметровая пушка в специальной подвижной установке с гидравлическим приводом обеспечивает большие углы обстрела: восемьдесят градусов вверх и по девяносто вправо и влево.
— Зато нижняя часть задней полусферы оставалась незащищенной, — напомнил Вася. — Там размещалась кассета для десяти авиационных гранат. Насколько они реально в состоянии были защитить самолет — непонятно. В боевых действиях Ил-20 участия не принимал. А как говорил Ленин, критерий истины — практика.
— А наступательное вооружение? — спросил Франсуа. — Такое же, как на нашем Ил-20?
— Приблизительно, с вариантами, — кивнул младший лейтенант. — Две крыльевые пушки калибра двадцать три миллиметра для стрельбы вперед на пикировании или планировании и две такие же пушки, установленные в фюзеляже под углом в двадцать два градуса к линии полета — для обстрела целей с бреющего полета. Плюс бомбы — четыреста килограммов. Хотя вообще Ил-20 мог взять до семисот килограммов бомб.
— А реактивные орудия?
— В перегрузочном варианте, — ответил Вася. — Под крылом можно было подвесить четыре однозарядных ОРО-132. Другой вариант вооружения — одна пушка калибра сорок пять миллиметров, две — двадцать три миллиметра и шесть ОРО-132. В общем, это действительно был летающий танк.
— Если это такой танк, то расскажи мне о его бронезащите, — попросил Франсуа.
— Что, неуютно стало? — хмыкнул Вася. — Мороз по коже, а? Да, брат, это была бы жуткая штука… Бронекоробка «охватывала» кабину летчика и стрелка, мотор, системы питания топливом и смазки и систему охлаждения. Кабина имела бронестекла — толщиной в сто миллиметров лобовое и в шестьдесят пять — боковое. В общем и целом бронирование обеспечивало защиту от пуль калибра двенадцать и семь миллиметров и даже от снарядов авиационных двадцатимиллиметровых пушек.
Франсуа Ларош покачал головой:
— Вот теперь я вообще не понимаю, как такое могли не принять на вооружение.
— Это потому, что ты романтик, а не прагматик, — объяснил Вася. — Как все «бипланщики», наверное. Год-то у нас какой? Сорок восьмой. У самолета имелись кое-какие недостатки, например, низкая скорость полета. Наступательное вооружение — по тем временам — было признано слабоватым. Вести огонь одновременно можно было только из двух пушек: либо крыльевых, либо фюзеляжных. Да и бронирование сочли недостаточным. Неудобно было обслуживать самолет: при любых работах, связанных со съемкой блоков или их крышек, требовался демонтаж двигателя. А работы на моторе механику пришлось бы выполнять в положении вниз головой.
— Это бы не добавило самолету популярности, — отреагировал Ларош. — Хорошо, что у нас с самолетами возятся только для своего удовольствия. Такие персонажи, как Билл Хопкинс, например.
Вася мечтательно улыбнулся:
— Представил себе Хопкинса в положении вниз головой. Когда ему вздумается покопаться в двигателе Ил-20, дай мне знать — приду полюбоваться.
— Обязательно, — засмеялся и Франсуа.
Младший лейтенант снова стал серьезным:
— Существенным недостатком самолета было и то, что летчик попадает в кабину только при неработающем двигателе. То есть при аварийном покидании самолета вполне можно попасть под винт. Тем не менее одни экземпляр самолета, как мы знаем, построили.
— И кто его испытывал? — поинтересовался Ларош.
— Известный летчик-испытатель Владимир Коккинаки, — ответил младший лейтенант. — Это было в начале декабря сорок восьмого. Самолет разочаровал: максимальную скорость развить сумел всего пятьсот пятнадцать километров в час на высоте чуть менее трех тысяч метров. Отмечали высокий уровень вибраций от двигателя, значительную потерю скорости при стрельбе, что создавало опасность сваливания… Ильюшин еще пытался бороться, предлагал варианты, но там все вообще застопорилось на уровне макета. Если говорить с точки зрения теории, ну там истории развития технических идей, то за почти десять лет работы над штурмовиками к сорок девятому был сделан вывод: надежда решить проблему обзора «вперед-вниз» за счет нетрадиционных схем компоновки одномоторных штурмовиков не оправдались.
— Отрицательный результат — тоже результат, — сказал Ларош. — К тому же в конце сороковых боевая авиация переходила на реактивную тягу, так что этот самолет в любом случае не имел бы будущего.
— Только не у нас на сервере, — улыбнулся Вася. Он поднял голову, посмотрел на небо: — Интересно, как там дела у Хопкинса?
А Билл Хопкинс уверенно вел свой Ил-20 над крепостью. Он набрал высоту в тысячу двести метров и пошел в сторону объектов противника.
Самолет двигался трудно, неповоротливо. На середине пути штаб-сержант взял курс на снижение, разогнался, выцелился на зенитную установку и снес ее десятью выстрелами.
Рядом с первой находилась вторая, и ей тоже «не повезло»: Билл снял ее двумя ракетами.
Тем временем на хвост ему сели двое врагов — «Мустанг» и «Спитфайр» IX.
Ил-20 снизился до сорока метров. У него оставалось тысяча триста XP — при таком «раскладе» можно не обращать на преследователей внимания. Так что штурмовик нацелился на колонну танков.
— Ха! — Билл Хопкинс не удержался от торжествующего клича. — Йохоу!
Пятнадцать выстрелов и две ракеты — нет больше колонны вражеских танков.
Разогнавшись, Ил-20 шел на хорошей скорости. «Мустангу» не удавалось постоянно атаковать его внизу — он то удалялся, то снова наскакивал.
А вот «Спитфайр» висел крепко.
Пора избавиться от его назойливого внимания.
Внизу — вражеский штаб. Билл Хопкинс плавно сманеврировал, чтобы обеспечить лучший обстрел своей турели. Четыре ракеты, недлинная очередь, одна бомба — и штаба нет.
Случилось это на глазах у пилота «Спитфайра». Впрочем, долго горевать тому не пришлось: почти в тот же самый момент бортстрелок Ила «распилил» «Спита»…
— Вот так! — с удовлетворением произнес Билл Хопкинс. — Никогда не экономь на боезапасе, мой мальчик.
Настроение у него становилось все лучше.
Он уже понял, как ему казалось, характер своего нового самолета. Стрелять по объектам приходилось из снайперского режима — обзор по сторонам ограничен, запросто можно разбиться.
Билл тщательно осматривал рельеф, прежде чем начать бить.
Так, опять помеха. Вернулся «Мустанг». Привел подмогу. Настырный.
Хопкинс плавно зашел под трассы противников.
Среди атакующих выделялся реактивный «Мессер» — он все время проскакивал мимо Ил-20. Слишком большая скорость. Улучив момент, штурмовик резко задрал нос и выстрелил «Мессеру» вдогонку. Попал дважды.
— Не нравится? — крикнул Хопкинс, глядя, как «Мессер» уходит. Видать, не захотелось «немцу» повторения.
Тогда «Мустанг» пошел на таран. «Американец» был крепко ослаблен бортстрелком штурмовика, поэтому он попросту разбился, ударившись о бронированный советский самолет.
— Подранен, но жив, — констатировал Билл Хопкинс, похлопав рукой по панели управления. — Чтобы сбить меня, вам, друзья, нужен хороший тяжелый истребитель того же уровня, что и я, или даже повышел. Ну или штук шесть легких. Или два Ил-10. Два Ил-10 — равно один Ил-20. Обычно такая простая арифметика не работает, но здесь, кажется, все очень просто.
Он повел самолет на аэродром. «Как там Вася?» — подумал он. В любом случае, друзьям будет, о чем поговорить.
© А. Мартьянов. 29.04. 2014.
