140. Самолёт короткого рывка

— Давненько я не летал на «Баффало», — вздохнул Билл Хопкинс. — Уже забыл, какие для этого требуются навыки.

— Так уж и забыл, — засмеялся младший лейтенант Вася.

— А вот представь себе, — Хопкинс вытер руки о тряпку: он только что перебирал мотор — двигатель старого американского палубного истребителя постоянно нуждался в присмотре, и Билл с присущей ему любовью к технике с наслаждением занимался ремонтом. — Навыки тоже забываются.

— Да это как ездить на велосипеде, — не поверил Вася. — Раз научился — и уже не разучишься.

— Ты, Вася, как всегда, неисправимый оптимист, — покачал головой штаб-сержант. — И рано или поздно это будет иметь для тебя тяжёлые последствия.

— Да какие тут могут быть последствия, — Вася махнул рукой. — Ну, проиграю пару боёв.

— Так ведь это обидно, особенно для аса, — отозвался американец. — Я, в общем, вернулся сейчас с победами, но дались они мне ох как нелегко…

Вася устроился поудобнее, приготовившись слушать. Они находились в ангаре американца, который не хотел расставаться со своим самолётом, не осмотрев его сверху донизу. Особенно интересовали Хопкинса двигатель и шасси.

— Хватит уже ковыряться в шасси, рассказывай про бой, — потребовал Вася.

— Я помнил, — заговорил штаб-сержант, — что для «Баффало» самые трудные враги — это японские самолёты четвёртого-пятого уровней и поздние «Ишаки». Просто потому, что в виражном бою «Баффало» им во всём уступают. От «Ишака» же вообще трудно убежать коротким рывком наверх.

— А это фирменный трюк «Баффало» — короткий рывок, — кивнул Вася.

— В общем, я решил нападать первым, — продолжал Билл Хопкинс. — «Баффало» легко и быстро набирает высоту, даже без форсажа. И вот ещё издалека вижу цель — вражеский И-16. Я занял господствующее положение и атаковал советский самолёт на встречных курсах. Тут мне в помощь сильное огневое превосходство над И-16 — две пушки калибра двадцать миллиметров и два пулемёта двенадцать и семь. Как ты понимаешь, по таким вёртким целям, как «Ишачок», лучше начинать стрелять издалека. Так что когда мы с И-16 разошлись, у него уже не доставало половины ХП. Как я и надеялся, противник был деморализован и принял неверное решение: он попытался от меня убежать. Хотя запросто мог бы «перевертеть» толстяка «Баффало», зайти ему в хвост и сбить.

— Когда испугаешься и теряешь соображение, начинаешь совершать ошибки, — хмыкнул младший лейтенант.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — Билл Хопкинс ехидно прищурился. — В общем, пилот «Ишачка» совершил ошибку, приняв решение удирать. Сбегающий И-16, даже если он использует весь набор пилотажных трюков, обычных для таких ситуаций, — добыча лёгкая. В какой-то момент он попытался уйти резко наверх. Тут-то я его настиг и расстрелял в упор.

— Жалко «Ишачка», — притворно всхлипнул Вася.

— Не подозревал в вас, товарищ младший лейтенант, такого цинизма, — Билл Хопкинс нахмурился. — Ну что вы прикидываетесь? Ничего вам не жалко…

— Обычно я жалею самолёты, а не лётчиков, — признался Вася. — Как говорил великий Валерий Чкалов, «машина не виновата».

— Ну ладно, вот тебе второй бой — на сей раз с двумя «Эмилями». Накинулись на моего толстяка два Bf.109E. Попытался я им навязать бой на горизонтальных виражах, но они на это не купились. «Эмиль» обладает большей скороподъёмностью и большим запасом форсажа, чем «Баффало», зато петли у моего истребителя короче и резче. Вот я и начал делать восходящие петли. А «Эмили» постоянно проскакивали мимо меня наверх. Я стрелял им вслед, но гнаться за ними не гнался — осторожничал. И вот в какой-то момент я всё-таки повредил фюзеляж и двигатель одного из них. Он повис, встав на хвост.

— И тут ты его, — Вася сделал хищное движение рукой, как будто придушил кого-то в воздухе.

— Именно, — кивнул американец. — Второй «Емеля» поступил умнее — отбежал от меня по горизонтали довольно далеко. Да не на того наскочил: я сделал вид, будто собираюсь атаковать штурмовика. Штурмовичок никого не трогал — мирно пилил себе наземку под нами… А тут «Баффало» на него собирается наскочить — непорядок!.. «Эмиль» вернулся.

— Порядок попытался навести? — Вася засмеялся, предвкушая.

— Вроде того… Стрелять он начал грамотно — издали. При такой атаке видишь, что делает противник, и успеваешь среагировать, повторяя его манёвры. Мне оставалось только сделать широкую размашистую «бочку» со снижением. Bf.109E промчался мимо. Догонять его не имело смысла. Я стал ждать его на маленькой высоте. И точно — через несколько секунд он вернулся и повторил свою «длинную атаку». Мои ХП таяли на глазах… Но враг мой не рассчитал расстояния и у самой земли вынужден был резко тормозить каким-то нелепым боковым виражом. Тут-то я улучил момент, развернулся и всыпал ему как следует — сперва в бок, а потом в хвост.

— И в гриву, — заключил Вася.

— Можно и так сказать, — не стал отпираться американец. — С повреждениями «сто девятые» обычно теряют свои преимущества. Так что мне не составило труда добить беднягу.

— Его ты точно не жалел, — заметил младший лейтенант.

— На эмоции времени нет, — ответил штаб-сержант. — Ты же понимаешь, самолёт у меня, что называется, не самый новый, разрабатывать его начали в тридцать шестом.

— А окончательно он был снят с вооружения только в сорок восьмом, — покачал головой Вася. — Всю войну прошёл.

— Будем честны, дорогой товарищ Вася, Брюстер «Баффало» оставался на вооружении в ВВС Финляндии — это ведь там он являл чудеса долгожительства? — не от хорошей жизни… Просто финны умели ценить то, что имели. И даже сохранили своего смешного «Хуму» в музее.

— «Хуму» — это его личное имя? — уточнил Вася. — Кажется, он слегка отличается от американских собратьев. После того как Финляндия вступила во Вторую мировую войну на стороне Германии, американцы перестали поставлять запчасти для «Баффало», так что финнам пришлось выкручиваться самостоятельно: двигатели ставили советские М-63, снятые с трофейных И-16, крылья — деревянные…

— Да, и мы говорим, таким образом, о единичном экземпляре, об уникальном, — подтвердил штаб=сержант Хопкинс. — Поэтому он и носит личное имя.

— Кстати, как правильно говорить — «Баффало» или «Буффало»? — спросил Вася.

— Зависит от произношения… Можно ещё «Баффоло», — добавил Хопкинс. — Дело вкуса. Пижоны обычно пишут английскими буквами, а произносят — кто как…

— Ладно, — махнул рукой Вася, — будем считать, что я не пижон. Когда у нас там начали строить серийные… э… «Баффало»?

— Брюстер Эйркрафт Компании начала работу над ними в тридцать седьмом, после одобрения проекта их цельнометаллического истребителя-моноплана с убирающимся шасси и закрытой кабиной. Самолёт предназначался для авианосного базирования, но, в отличие от других палубных самолётов, не имел складных консолей.

— Так как же их размещали на кораблях? — спросил Вася.

— Да так и размещали — понемножку, — хмыкнул Билл Хопкинс. — Между прочим, в конце тридцатых именно «брюстеровский» проект победил в конкурсе, обойдя будущий «Уайлдкэт» фирмы «Грумман». Так что у «Грумман» было время доработать свой F4F, в то время как «Баффало» — F2A — начали строить серийно и для начала запустили пятьдесят четыре самолёта для оснащения авианосцев американских ВВС. Впрочем, фирма по своим мощностям такой большой заказ не тянула, так что до середины декабря тридцать девятого американский флот официально принял всего одиннадцать истребителей. Здесь мешало ещё и то обстоятельство, что наш «толстяк» нравился зарубежным странам, и самолёты пошли на экспорт: в Финляндию, потом в Бельгию. И только в августе сорокового года первые F2A-2 — новая модификация «Баффало» — покинули сборочный цех в Ньюарке и поступили в авиацию ВМФ США.

— Напомни, чем вторая модификация отличалась от первой, — попросил младший лейтенант.

— Во-первых, форсированным двигателем «Райт» R-1820-40 мощностью в тысячу двести лошадиных сил. Во-вторых, новым винтом «Кёртис Электрик». Винт имел своеобразные усиления — «манжеты» в корневых частях лопастей и крупный яйцевидный кок. Винтомоторная группа второй модификации была тяжелее прежней на сто шестьдесят килограммов. Поэтому — в-третьих — чтобы сохранить центровку машины, ее носовую часть от обреза капота до передней кромки крыла укоротили на тринадцать сантиметров. Ну и там, что называется, «по мелочи»: синхронный пристрелочный пулемёт винтовочного калибра заменили крупнокалиберным. Кстати, именно вторая модификация «Баффало» — а не третья, — считалась у большинства пилотов самой удачной.

— А сколько всего «Баффало» выпустили? — уточнил Вася.

— Всего пятьсот семь экземпляров, из них лишь сто семьдесят два принадлежали Америке, а остальные были экспортными, — отозвался Билл Хопкинс. — Больше всего они прославились в Финляндии. Финны утверждают, что на один их «Баффало» приходится одиннадцать побед. Я думаю, впрочем, это связано вообще с бережливостью финнов и их отношением к своим самолётам: они летали, на чем приходилось, чинили все, что поддавалось ремонту, извлекали из самолёта ресурс до последнего. В самой Америке этот самолёт вообще не имел хорошей репутации. Здесь интересна и в какой-то мере показательна история эскадрильи VF-2 с авианосца «Лексингтон».

— Чую, запахло Пёрл-Харбором, — вставил младший лейтенант.

— Не самый славный эпизод, особенно для «Лексингтона», — кивнул Хопкинс. — Однако начнём с момента, когда этот авианосец получил свои F2A-2. Эскадрилья VF-2 примечательна тем, что в ней многие пилоты не имели воинского звания.

— Это как? — нахмурился Вася.

— А вот так. Их называли «военно-морские пилоты самолётов», фактически — то, что ты назвал бы «водитель кобылы»: Naval Aircraft Pilot — NAP. То есть, они только водят самолёты. О чём сообщала и особая эмблема под кабиной. И вот эти люди начали осваивать новую матчасть, заодно — разрабатывать новую тактику, поскольку после бипланов получили самолёты с принципиально иными возможностями. Ну и приходилось, конечно, учитывать опыт войны в Европе.

— Интересно, как они его учитывали? — хмыкнул Вася. — По газетным статьям?

— Возможно, — штаб-сержант пожал плечами. — Не думаю, чтобы к ним приезжали консультанты. Хотя все может быть… В эскадрилье VF-2 новый самолёт незначительно доработали — например, заменили длинную антенную мачту на капоте короткой, установленной на левом крыле. В целом летчики легко освоили «Баффало». Но кое-что им не понравилось. Иногда совершенно нелепые, какие-то «посторонние» вещи: например, спасательная лодка, установленная в кабине под задней частью фонаря, на жаре самопроизвольно срабатывала и разрушала плексиглас.

— Никогда не знаешь, что ещё может произойти, — покачал головой Вася. — Столько факторов!.. Самолет все-таки чертовски сложная вещь.

— Нужно ещё учитывать, что наши не имевшие воинских званий лётчики были в первую очередь именно пилотами, то есть их больше интересовал не бой, а пилотаж, — продолжал американец. — А раньше они летали на архаичных F2F-1. Так что с пилотажем возникали трудности. Например, многие навыки, применимые на старых бипланах, на новых истребителях-монопланах были попросту вредны.

— С этим моментом и мы сталкиваемся практически каждый день, — вставил младший лейтенант. Он ещё не забыл, как подвергся тяжёлому испытанию — в наказание за свои «художества» был пересажен на тихоходные бипланы низких уровней.

— Поэтому-то, — продолжал Билл Хопкинс, — и была разработана специальная программа для переучивания пилотов. А вообще у «Баффало» имелись два родовых и, к сожалению, неустранимых недостатка: повышенный износ подшипников двигателя и дефекты в конструкции шасси.

— Поэтому ты и осматривал свой самолёт? — уточнил Вася.

— Да, Вася, именно поэтому, — кивнул Билл. — Мне интересно, как оно там внутри устроено и что там плохого… С шасси действительно проблема. При выпуске стойки должны цепляться за головки заклёпок на внутренней поверхности ниш. Но со временем головки стачивались, а это ослабляло крепление и приводило к авариям. Шасси пытались совершенствовать, но полностью недостаток не устранили… Был такой бедовый лётчик Резерфорд, с его участием произошло несколько аварий «Баффало», и первая — второго января сорок первого года. Ему пришлось совершить вынужденную посадку на днище. Самолёт быстро отремонтировали прямо на авианосце, но через два месяца тот же лётчик забыл блокировать шасси, поэтому при посадке шасси убралось… В конце февраля сорок первого года, после тренировок на береговом аэродроме, VF-2 перебралась на «Лексингтон» и продолжила обучение в море. Через полгода Резерфорд отметился ещё в одной аварии, и снова из-за поломки шасси… После этого VF-2 получила третью модификацию «Баффало», а вторую передала младшим товарищам — для обучения.

— Я так понял, «Баффало» в истории американской авиации — не самый славный самолёт? — уточнил Вася.

— Именно. Летали на нем лётчики с «Лексингтона». Деятельность их эскадрильи сводилась к дальнему патрулированию в районе базирования авианосца. Кругом уже шла война, и ребята из VF-2 опрометчиво поклялись не бриться до первой победы. Бороды росли, побед не было…

— Наверное, они стали похожи на русских партизан! — засмеялся Вася.

— Знаешь, это и смешно, и совсем не смешно, — остановил его американец. — Скорее, обидно. Единственной их боевой операцией стал обстрел японской субмарины, да и та ушла на глубину с незначительными повреждениями. После этого «Баффало» передали эскадрильям авиации корпуса морской пехоты, а эскадрильи ВМФ пересели на F4F.

— Ну, морская-то пехота себя показала! — подхватил младший лейтенант.

— Две эскадрильи получили «Баффало», одна базировалась на острове Пальмира в полутора тысячах километрах от Гавайев, а другая — на атолле Мидуэй. И вот та, что на Мидуэе, десятого марта сорок второго наконец принесла славу своему самолёту: четвёрка капитана Джеймса Нифаса перехватила японскую четырёхмоторную летающую лодку Каваниши Н8К1. Началась погоня с ожесточённой перестрелкой. Один американский истребитель получил повреждения, а японский самолёт был сбит.

— Ура, — выдохнул Вася.

— А дальше, как ты знаешь, произошла первая и единственная крупная операция с участием «Баффало» — битва за атолл Мидуэй, четвёртого июня сорок второго. Эскадрилья майора Флойда Паркса приняла бой: двадцать один F2A-3 «Баффало» и семь F4F-3 «Уайлдкэт». В геройском бою американские лётчики потеряли шестьдесят процентов самолётов. Погиб и майор Паркс.

Вася покачал головой:

— В те времена японцы сражались и числом, и уменьем. Насколько я помню, против их палубного истребителя А6М2 «Зеке» тогдашние американские самолёты выстоять не могли. Да и подготовка американских пилотов тогда оставляла желать лучшего: какие-то новобранцы — против акул японского воздушного флота.

— Между прочим, один «Зеке» американцы точно сбили: отличился капитан Уильям Хамберт и как раз на F2A-3. Утверждает, что сбил А6М2 в лобовой атаке, — сказал Билл Хопкинс. — Но после Мидуэя все истребители F2A-3 с вооружения сняли, в том числе и частей корпуса морской пехоты. Так что геройствовать «Баффало» стали только в экспортном варианте.

— Кстати, Билл, насчёт «Баффало» и лобовой атаки, — заговорил Вася задумчиво. — Мы тут с Германом Вольфом спорили. Он утверждает, что у меня развит так называемый «феномен танкиста». Ну, предпочитаю заходить в лоб и бить в упор… Мол, порочная практика.

— Думаешь, «славная лобовая атака», которая нередко заканчивается банальным тараном, — это круто? — спросил штаб-сержант.

Вася пожал плечами:

— Ничего не утверждаю, однако вот этот твой Хамберт именно так и победил превосходящего врага.

— Предпочитаю использовать те качества моего самолёта, которые в него заложены, — возразил штаб-сержант. — Что касается «Баффало», — это самолёт короткого рывка. Так я его для себя определяю. И воюю на нём соответственно. Недавно вот вылетал на нем на «Национальный парк». Вот что скажу тебе, Вася: в чем «Баффало» действительно великолепен — это в преследовании низколетающих немецких высотников и штурмовиков третьего-четвёртого уровней. Благодаря огневой мощи можно сильно повредить тяжёлый истребитель раньше, чем его бортстрелок успеет наделать дырок в твоем самолёте… Вот так я и сделал: издали продырявил Bf.110B, а когда подлетел ближе, начал заходить ему в бок и сбил в два виража. А FW.57, который как раз попытался «удивить» меня лобовой атакой, за свою лихость поплатился. Обойти застрявшего внизу «фоку» труда не составило, так что с ним я покончил быстро. В том же бою, кстати, я уложил на моем верном «Баффало» и И-16: тот так рьяно преследовал штурмовика, что меня не заметил. Я отстрелил у него крыло, чем дело для бедняги и закончилось.

— Отсюда вывод: гляди в оба! — засмеялся Вася. — Ну, давай вылетать уже, а то как бы майор Штюльпнагель не заметил, что мы тут от дела отлыниваем.

— Не отлыниваем, а занимаемся разбором полётов, — улыбнулся Билл Хопкинс. — Очень полезное занятие, между прочим.

 Обсудить сказку на форуме.