150. Приз — «Метеор»

Давно уже штаб-сержант Хопкинс не был в таком отличном расположении духа. Настроение, что называется, на высоте! Он мчал на Ла-7, ужасно довольный собой: буквально несколько минут назад он ловко разделал высотного «cто девятого».

«Мессер» догорал внизу, а «Лавочкин» красиво рассекал в небесах.

И вдруг…

— Что за чёрт?! — воскликнул Билл Хопкинс по-английски. На родном языке американца это восклицание прозвучало ещё более энергично.

Какой-то странный «Хорнет», взявшись «ниоткуда», налетел на Ла-7.

Вообще-то для «Хорнета» вражеский самолёт двигался слишком быстро.

— Это что-то другое, определённо, — пробормотал Хопкинс. — Так, соображать нужно быстро. Мгновенно нужно соображать. Что делать-то? Он меня сейчас завалит.

Типичный «Хорнет» начал бы палить уже издалека, вселяя в противника ужас своими орудиями.

А этот… Этот пулей приблизился к Хопкинсу почти вплотную и уничтожил «Лавочкина» буквально одним залпом, после чего понёсся дальше.

И только тогда — когда было уже поздно — штаб-сержант успел заметить: самолёт, победивший его в единый миг, — реактивный.

…В ангаре Хопкинс сидел, чувствуя себя совершенно разбитым. Как в прямом, так и в переносном смысле слова.

Реактивный самолёт. Похож на «Хорнет», но определенно что-то другое. И как с этим, простите, сражаться?

Обычно самолёты седьмого уровня сталкиваются с реактивными врагами только в тех случаях, когда их закидывает драться с машинами восьмого, а то и девятого уровня… Да что же это было, в конце концов?!

— Думай, штаб-сержант! — приказал себе Хопкинс и отвинтил фляжечку с добрым американским виски.

И тут в ангар заглянул товарищ младший лейтенант Вася. На щеке у Васи красовалось пятно копоти, очки сдвинуты на лоб, шлем расстёгнут, улыбка — от уха до уха.

— Привет, Билл! — поздоровался он. — Какой-то ты невесёлый.

— Просто задумался, — объяснил американец. — Мысли разные, знаешь ли, в голове бродят.

— И о чём ты думаешь? — Вася определённо веселился. И это веселье почему-то нравилось Хопкинсу всё меньше и меньше. — У тебя, брат, от умственного напряжения всю физиономию перекосило.

— Думаю об одном реактивном психе, который меня сбил, — ответил Хопкинс. Подозрение мелькнуло в его взгляде, а, когда он посмотрел на Васю, догадка подтвердилась — советский лётчик прямо сиял:

— Угадал? — Вася расхохотался. — Это был я.

— Нечестная игра. Я даже не понял, на чём ты летал.

— Напряги память, Хопкинс. Награда досталась упорным лётчикам, которые сумели выполнить долгое и трудное боевое задание, собирая большое количество опыта в течение целого месяца.

— Это ты-то упорный? — не поверил Хопкинс.

— Когда младшему лейтенанту Васе хочется заполучить призовой самолёт, товарищ Хопкинс, он, Вася, упорен, как огнеупорная сталь, — витиевато загнул советский лётчик.

— Так это был призовой «Метеор»! — воскликнул штаб-сержант.

— Ну наконец-то! — с облегчением выдохнул Вася. — Теперь ты понял?

— Понял, что теперь житья от реактивных не будет, — буркнул штаб-сержант. — Если раньше в бою на седьмом уровне следовало поглядывать назад штатным, так сказать, порядком, то отныне ситуация изменилась: появление реактивного истребителя этого уровня требует вертеть головой в два раза быстрее. Замечая на радаре противника, ты почти всегда можешь, даже не оглядываясь на него, выполнить какой-нибудь манёвр — и победить. Но только не в случае встречи с «Метеором».

— Мыслишь, Билл, в правильном направлении, — кивнул младший лейтенант. — Я уже полетал на этой штуке и точно тебе говорю: «Метеор» летит как… как метеор. Вот он ещё далеко, вне зоны поражения — и вот он уже у тебя, брат, под хвостом. Вжик! И нет одного отдельно взятого Ла-7 с Биллом Хопкинсом внутри.

— А слабые места у твоего монстра имеются? — спросил Хопкинс упавшим голосом.

— Тебе, так и быть, сообщу, — Вася улыбнулся. — Издалека орудия «Метеора» не могут причинить серьёзного вреда. Так что, если «Метеор» открыл по тебе огонь с шестисот метров или ещё дальше, — просто делай широкую «бочку» и прямо из неё ныряй вниз как можно круче. Старайся подобраться к нему под брюхо.

— А получится?

— Ну, это в том числе и от тебя зависит, Хопкинс! — Вася хмыкнул. — Что я, буду тебя учить, что ли? Сам сообразишь. Имей только в виду, что «Метеор» для реактивной машины очень манёвренный. Но если ты на лёгком поршневом истребителе, то в состоянии будешь «перевертеть» его даже не на своей высоте. И тут «Метеор» спасает только преимущество в скорости. Сколько раз уже меня пытались сбить! Зайдёт какой-нибудь орёл ко мне под брюхо, попадёт в меня пару раз — буквально краску поцарапает — ну и всё, до свидания, товарищ дорогой, — мой «Метеор» уже у самого горизонта.

— На чём же тебя, товарищ дорогой, сбивать, если ты такой «Билл неуловимый»? — осведомился Билл Хопкинс.

— А, ты наконец оттаял, даже шутить начал, — похвалил Вася. — А то, гляжу, сидишь замороженный. Здорово же на тебя повлияла моя изумительная крутость…

— Не твоя, а твоего нового самолёта, — поправил Хопкинс.

Вася махнул рукой:

— Я со своим самолётом сливаюсь в единое целое. Доброе слово о моей машине — это доброе слово обо мне самом. Так и запомни, Хопкинс.

— Так и запомню, — криво улыбнулся штаб-сержант. — Так на чём тебя сбивать, Вася? Открой секрет лучшему другу.

— Дольше всего на хвосте «Метеора», думаю, провисит «Корсар» F4U-4, — поделился Вася. — А серьёзное вооружение «Корсара» даже позволит сбить «Метеор» во время этой погони. Тут постараться надо, конечно, но шансы неплохие. А остальным поршневым лёгким истребителям я бы посоветовал как-то подлавливать «Метеор», когда он маневрирует на некомфортной для себя высоте.

— Гм, — молвил штаб-сержант, — а какая высота для «Метеора» удобнейшая?

— Тысяча двести — тысяча шестьсот метров. Эшелон «ниже нижнего» — то есть от километра и ниже — удобнее для него, чем выше двух тысяч. Тоже учитывай.

— Ясно, — Хопкинс снова отвинтил фляжку и протянул Васе. — Угощайся.

Вася сделал маленький глоточек.

— Уф!.. — Он вытер губы. — Я сразу понял, что преследовать врага у самой земли на «Метеоре» довольно удобно. Вообще, скажу тебе, для истребителя с двумя двигателями он довольно вёрткий. С нынешними правилами по преимуществу за счёт уничтожения наземных целей у земли теперь можно встретить не только штурмовики, но и тяжёлые истребители.

— А как «Метеор» управляется со штурмовиками? — заинтересовался Билл Хопкинс.

— Опыт показал, что штурмовика на «Метеоре» бить трудновато, — признал Вася. — Штурмовик, зараза, — он слишком медленный. Я тут пытался завалить Ил-10 — и вышло скучно, если не сказать «паршиво»: я постоянно проскакивал над ним, а запас прочности у него какой-то прямо неприличный. В общем, мне надоело зудеть туда-сюда, и я оставил его в покое.

Несмотря на своё довольно мрачное настроение, штаб-сержант расхохотался.

— Представил себе, как ты носишься, словно муха! — объяснил он.

Вася махнул рукой:

— Зато преследовать у земли Ме.410 или Bf.109Z на «Метеоре» — самое милое дело… Представь, падаю я на «четыреста десятый» и пилю его в хвосте с превышением почти в упор… «Мессер», не будь дурак, дёрнулся вверх. Тут меня едва не подвело превышение — разогнался я так, что резко рвануть за ним не смог — самолёт «залип», и пришлось делать плавную дугу кверху. В результате я чуть не врезался в скалу. И все потому, что лёгкость управления «Метеором» заставляет забыть о его габаритах, тяжести и инерции. А это всё-таки не «Спитфайр».

— И как, избежал встречи со скалой? — ухмыльнулся Билл Хопкинс.

— В последний момент, — отозвался Вася. — Я успел выйти наверх широкой дугой, обогнал быстро набирающего высоту «четыреста десятого», нагло пролетел у него перед самым носом, забрался выше аж на шестьсот метров, плавно развернулся, — Вася сделал красивый жест, показывая, как двигался самолёт, — чтобы бить его в спину, пока он продолжает карабкаться наверх… Ну и добил беднягу, натурально. Посмотрел на альтиметр — высота как раз моя, тысяча двести. Что оказалось весьма кстати, потому что именно в этот момент на меня кинулось сразу трое истребителей. Ну я и рванул от них по прямой — оторвался сразу. С перепугу, правда, сжёг форсаж.

— Ты герой, хвост горой, — подытожил Билл Хопкинс с кислой улыбкой. — И что, эти истребители так тебя и отпустили?

— Двое оторвались, — Вася покачал головой. — Я стал набирать высоту потихоньку, без форсажа. Гляжу — один девятый «Спит» все-таки остался. Гонится за мной и зачем-то стреляет по мне издалека. Естественно, его пушки, разнесённые по крыльям, отчаянно мажут. Остатки скорости я потратил на «иммельман» — вышло неудачно, я фактически завис в сваливании. Однако мой враг, «Спитфайр», приближался медленно…

— Звучит, конечно, сногсшибательно! — Хопкинс не выдержал, засмеялся. — «Спитфайр» приближался медленно!

— Всё относительно, дружище, — назидательным тоном произнёс Вася, — и всё познаётся в сравнении. — Так или иначе, пока «Спит» ко мне подползал, я на своём прекрасном «Метеоре» успел набрать скорость для устойчивого полёта. Преимущество в высоте у меня имелось, но небольшое. Недостаточное, чтобы ещё одной полупетлёй зайти моему противнику в хвост.

— Но ты не отступился?

— Нет, разумеется! Попробовал обойти его справа — но «Спит» тоже вильнул в ту сторону. У него пушки перегрелись, стреляли редко и косо, а я решил использовать орудийную мощь «Метеора» и пошёл ему в лоб. Не поверишь, Билл, но «Спитфайр» шарахнулся от меня, как перепуганная бабочка.

— И ты его отпустил? — не поверил Хопкинс.

— Как тебе сказать, Билл… — Вася поднял глаза к потолку ангара. — Не стану отрицать: имелся у меня соблазн убрать газ и достать его виражом. Но я вовремя опомнился. Взял себя в руки. Наступил на горло собственной песне. «Метеор» может виражить только с тяжёлым истребителем. Я представил в уме длинную петлю внизу и снова вверх — и проделал этот манёвр. Кстати, по времени эта длинная петля оказалась не такой уж и длинной.

— А что «Спитфайр»?

— Хороший лётчик был на этом «Спитфайре» — он разгадал мой манёвр и начал сам уходить вниз, спиралями, как падающий лист.

— Кстати, кто-то из немецких асов Первой мировой придумал этот манёвр, — вставил штаб-сержант.

Вася дернул плечом:

— Возможно. Но так или иначе, а спираль здорово мешала мне прицелиться. И как раз из-за того, что он проделывал спираль, «Спитфайр» снижался медленно. Так что если бы я кинулся за ним вниз, даже на выпущенных закрылках и убранной тяге, то все равно бы обогнал.

— И какое решение ты принял, ас? — Хопкинс с улыбкой наблюдал за другом.

Младший лейтенант разгорячился, вспоминая бой, разрумянился, глаза его заблестели.

— Я? Тоже начал спускаться длинными-длинными витками спирали. И настиг моего хитрого и умного противника у самой земли. Тот как раз решил, что ушел от меня, и выровнялся… точнёхонько у меня на прицеле.

— Ну, так ты же у нас молодец, — заметил Билл Хопкинс.

— Не такой уж молодец, — Вася внезапно помрачнел. — Конечно, перехитрить умника на девятом «Спите» было приятно. Но в следующий момент я сам попал под перекрёстный огонь — мой «Метеор» атаковало сразу несколько тяжёлых истребителей. Я бросился было наверх — высота все-таки не моя, — но меня догнали и сбили. За эти мгновения я не успел придумать, как выпутаться из новой ловушки.

Друзья помолчали.

— Да, — уронил Билл Хопкинс. — Любопытно. У «Метеора» столько достоинств и недостатков… Причём достоинства иногда настолько велики, я бы даже сказал, вопиющи, что превращаются в недостатки… И надо ещё понять, как с этим бороться.

— Я бы не судил так категорично, — улыбнулся Вася. — Сейчас для многих «Метеор» — самолёт принципиально новый. Летать на нём — значит изобретать на ходу… то есть на лету… новую тактику боя. Выдумывать новые приёмы.

— И какой ты видишь свою конечную задачу? — спросил Билл Хопкинс. — В плане освоения «Метеора», я имею в виду.

— Не знаю ещё точно, — Вася пожал плечами. — Возможно, создать некий гибрид из лёгкого и тяжёлого истребителя. Нетривиально, знаешь ли.

— Да, в этом заключён определённый вызов, — согласился штаб-сержант. — Но ведь и сам по себе «Метеор» — я имею в виду реальный самолёт фирмы «Глостер» — был такого рода парадоксом.

— Как раз здесь никакого особенного «парадокса» я не вижу, — возразил Вася. — В Англии работа над самолётом на реактивной тяге шла приблизительно по тем же ухабам, что и во всём остальном мире. Ещё до войны, в начале тридцатых, отдельно взятый энтузиаст реактивного двигателя — в нашем случае это английский инженер Фрэнк Уиттл, служивший в RAF, — в частном порядке работает над своим изобретением. Военные, в силу присущей этой касте консервативности, двигатель отвергают. Далее двигатель всё-таки создан — и Уиттл ищет подходящий самолёт, на котором можно было бы установить свое детище. В тридцать девятом Уиттл наконец нашёл родственную душу — главного конструктора «Глостер Эйркрафт» Джорджа Картера. И пошла работа над «Метеором». Тут началась война, и министерство резко поменяло точку зрения: теперь военные захотели реактивный самолёт.

— Мне казалось, — перебил Хопкинс, — «Метеор» рассматривался в первую очередь как своего рода «летающий стенд» для нового двигателя. А если удастся превратить этот самолёт в полноценную боевую машину — что ж, это будет чем-то вроде дополнительного бонуса.

— Так или иначе, — подхватил Вася, — а на протяжении нескольких лет строили и переделывали «Метеор». Испытывали его в обстановке полной секретности. Перебрасывали с аэродрома на аэродром. То некстати приедет иностранная делегация — самолёт спешно эвакуируют. То еще что-нибудь. Летали на опытных моделях над облаками, когда погода была плохая, — чтобы с земли никто не видел. Аэродромы оцепляли, не пускали посторонних.

— А это вообще жестоко, — сказал Хопкинс. — Известно ведь, насколько любопытен аэродромный люд.

— Так или иначе, в сорок втором испытатели перебрались на аэродром Глостер Моретон Валенс: там была хорошая взлётно-посадочная полоса, имелась ремонтная база — да и сам завод «Глостер» находился неподалеку. Ангар с «Метеорами» построили на большом удалении от других строений базы. Там ещё находилось подразделение, летавшее на «Веллингтонах» — от этих глаз реактивную новинку тоже берегли, — продолжал Вася задумчиво. — А уж когда «Метеоры» поднимались в воздух, окрестные дороги перекрывали полицией и запрещали полёты других самолётов. О начале и об окончании секретных испытаний давали сигнал ракетой…

— А тем временем немцы построили собственный реактивный самолёт, — напомнил Хопкинс.

— Только девятого ноября сорок третьего с новой взлетно-посадочной полосы в Моретон Валенс полетел усовершенствованный «Метеор», — рассказывал Вася. — В январе сорок четвёртого машину в общем и целом готовы были принять на вооружение. Постоянный недостаток «Метеора» — недостаточная курсовая устойчивость. С этой проблемой разобрались только на последних модификациях самолёта, а так «Метеор» упорно продолжал «рыскать»… Первый серийный полетел двенадцатого января сорок четвертого. Кстати, испытателям самолёт не очень понравился: пилотажные характеристики, эффективность управления — всё это вызывало нарекания. Но министерство настаивало: этот самолёт был необходим. Немцы вовсю использовали реактивные истребители. Плюс появились «фау-один».

— И ещё готовилась высадка в Нормандии, — напомнил Хопкинс.

— Словом, собственный реактивный самолёт англичане теперь хотели очень, — подтвердил Вася. — Над Францией летали пилоты шестьсот шестнадцатой эскадрильи, производили разведку перед высадкой. У этих лётчиков были «Спитфайры» VII, и ходили упорные слухи, что скоро они получат «четырнадцатые». И вот долгожданный миг: командир, Эндрю Макдауэл, и с ним ещё пятеро отправляются в Фарнборо за новыми самолётами. Краткий курс переподготовки… И сюрприз! Реактивные «Метеоры». Первая серийная модификация, F.1.

— Насколько, кстати, трудно было переходить со «Спитфайра» на «Метеор»? — спросил Билл Хопкинс.

— Если верить Макдауэлу, не так уж и сложно всё оказалось. Основной проблемой стало, как ни странно, освоение шасси с носовой стойкой. Двенадцатого июля эскадрилья получила свои «Метеоры». Неделя полётов — и все тридцать пилотов уже могли свободно управляться с реактивным истребителем.

— Так применяли их против «фау» или против реактивных «Мессеров»? — спросил Хопкинс.

— А то! — кивнул Вася. — Учитывай, что «фау», помимо разрушений, представляли существенную угрозу моральному состоянию мирного населения. Важно было, чтобы люди знали: британские самолёты в состоянии одолеть это мощное оружие. Решили, что «Метеор» будет подходить к V-1 сзади и расстреливать из двадцатимиллиметровых пушек над безлюдной местностью. Над Кентом перехватили первый V-1. Майор Уоттс подобрался на «Метеоре» к «фау» на дистанцию стрельбы, нажал гашетку на ручке управления… и ничего. Пушки отказали, а «фау» продолжил полёт к цели.

— Ну ничего себе! — выдохнул Хопкинс.

— После этого, — продолжал Вася, — решили, что патрулирование будут вести парами. Для подстраховки. И четвёртого августа летчик по фамилии Дин обнаружил «фау» — впереди и ниже «Метеора». Он перевёл самолёт в пологое пикирование, разогнался до семисот двадцати пяти километров в час и дал короткую очередь. После этого пушки отказали.

— Слов нет, — покачал головой Билл Хопкинс.

— Но Дин подвёл «Метеор» на расстояние, которое сам считал безопасным, и ввел истребитель в вираж. Гироскопический автопилот «фау» не смог справиться с внезапными возмущениями, вызванными потоком воздуха от реактивного истребителя. Самолёт-снаряд потерял управление и рухнул на землю.

— А сколько всего было сбито «Метеорами» V-1? — поинтересовался Билл Хопкинс.

— Тринадцать, — ответил Вася. — Причём некоторые — тактикой «tip andrun», которую впервые применил Дин. Другие — просто пушками, как сделал другой лётчик, Роджер: он завалил «фау» над Тонбриджем огнём из четырёх пушек, которые на сей раз не отказали.

— Тринадцать — это ведь немного, — отметил Хопкинс.

— Но зато духоподъёмно, — возразил Вася. — Население поняло, что у англичан есть оружие, способное защитить их от «фау». Зато существование нового самолёта больше не было секретом. Слухи о чудо-машине пошли по всей Англии. Ну и в заголовках все чаще упоминались реактивные истребители люфтваффе — Me.262.

— И «Метеоры» не отправились воевать со своими реактивными собратьями в Германию? — удивился Билл Хопкинс.

— Не притворяйся, будто не знаешь, что нет, — одёрнул его Вася. — Высшее командование RAF запретило использовать секретные «Метеоры» над территорией, занятой противником. Не дай бог такой самолёт попадёт немцам в руки.

— Собака на сене какая-то, — проворчал Хопкинс. — Зачем делать эффективный самолёт и держать его в тайне, не используя против врага?

— У нас на сервере, кстати, тоже можно встретить секретные самолёты, — напомнил Вася.

— Но самые упорные получают их в конце концов, — намекнул штаб-сержант.

— Завидуй, Хопкинс, завидуй, — безжалостно сказал Вася. — Кто выполняет все задания и участвует в тестах, тому и «Метеоры» в руки.

Обсудить сказку на форуме.