156. Предшественник «Ила»

Товарищ младший лейтенант Вася пребывал в дурном расположении духа. Ему не нравилось это задание. Ему не нравился этот самолёт. Ему не нравилось его собственное настроение. Ему вообще все не нравилось!

И это — при том, что обычно Вася отличался легким, веселым нравом.

Но что тут поделаешь, если очередное задание — уничтожить десять наземных целей на БШ-2 — выглядело, по меньшей мере, трудновыполнимым. Мягко говоря. Очень мягко.

Как штурмовик этот самолёт вообще малопопулярен, и неспроста. Его топовые пушки плохо берут бронированные наземные цели, а ШВАКи из начальной комплектации вообще против наземки не тянут. Эрэсов тоже нет, только бомбы — четыре штуки.

Как на таком гробу прикажете выполнять задание? Вася прикусил губу. Конечно, на всякий «гроб» найдется любитель. Имеются поклонники и у БШ-2. Ценят его как низколетающий тяжелый истребитель без бортстрелка. Многие даже бомб не берут. Или берут, чтобы побыстрее от них избавиться и потом гоняться за вражескими штурмовиками и низколетающими истребителями.

В общем, каждый развлекается, как может.

Вася возился со своим самолётом в ангаре, поглядывая в раскрытые двери — не покажется ли Горыныч. Для полноты «счастья» ему определенно не хватало дракона с его язвительными замечаниями и насмешечками.

Но нет, древнее чудовище определенно развлекалось где-то в небесах.

С горя Вася подвесил на свой БШ-2 самые тяжёлые бомбы — по сто килограммов, — и вышел в бой.

Так, что там у нас внизу? «Порт». Оч-чень хорошо.

Вася описал над своими позициями два круга, набрав высоту чуть больше километра. Подождал, пока бой над вражескими кораблями разгорится как следует, и потихоньку начал — не пикировать, а планировать — на группу малых кораблей.

С высоты в семьсот метров открыл огонь из пушек.

Как и предвидел, не без тоски, Вася, пушками он с великим трудом поджег один кораблик из четырех, составляющих единую цель.

И уже набирая высоту, добил цель двумя бомбами.

И тут — как, опять же, ожидалось, — на младшего лейтенанта набросились сразу три БШ-2 из вражеской команды. С ними был ещё один истребитель Р-40.

— Глупый «Киттихоук», — проворчал товарищ Вася. — На что ты рассчитываешь супротив Васи на тяжелом истребителе, а?

Он повёл самолёт в лобовую и стер «американца» в порошок за считанные секунды.

Мелочь. Главное — что делать с вражескими БШ-2? Как Вася ни пытался оторваться от них, как ни виражил, они упорно не отставали.

Иногда случается везение: преследователи начинают активно мешать друг другу. Увы, не в этот раз. Васины противники действовали слаженно. Они даже и не думали столкнуться в воздухе и взаимно уничтожиться.

В конце концов самый нахальный буквально стал заходить в хвост БШ-2 товарища младшего лейтенанта с неприятным намерением затаранить его.

ХР у него было больше, чем у Васи, и он бы легко сбил младшего лейтенанта — благодаря новому принципу тарана в игре.

Оба тяжёлых истребителя находились у самой воды. Вася сбросил последние бомбы. В последние секунды своего существования в этом бою ему удалось утащить с собой и одного из противников…

…Вытирая пот, Вася стоял в ангаре. Да, если и дальше пойдет такими темпами, он провозится несколько дней. За один бой выполнить задание на одну десятую! Давненько с Васей не происходило такого.

Ладно, решил младший лейтенант. Надо — значит, надо. Глотнуть чаю из термоса — и вперёд. Он уже предвидел вечер в офицерском клубе. Можно будет изобразить, в юмористическом виде, свои неудачи на БШ-2. Но, естественно, не раньше, чем он сможет предъявить выполненное задание.

Неудачи вообще иначе выглядят после того, как цель достигнута. Удивительным образом они превращаются из раздражающего фактора в милые подробности…

…Опять «Порт»! БШ-2 младшего лейтенанта набирал высоту.

На этот раз Вася решил попробовать, сработает ли принцип топмачтовой бомбардировки.

Он подобрался к боевому кораблю противника и на малой высоте уронил бомбу перед маркером — красным треугольничком по центру.

Так, смотрим… Ага!

Вася едва не вскрикнул от радости и возбуждения. Корабль определенно сильно поврежден. Правда, советский летчик не был полностью уверен в том, что сработало именно топмачтовое бомбометание — возможно, бомба просто удачно попала в треугольничек цели… Так или иначе, а получилось неплохо.

Разворачиваясь, Вася с удовлетворением отметил, что корабль, что называется, «на ладан дышит».

Осталось добить — и ещё один пункт задания «в кармане».

Но не успел товарищ Вася снова сблизиться с вражеским кораблем, как внезапно налетевший союзный БШ-2 грохнул его двумя бомбами — и был таков.

— Ну знаешь!.. — от возмущения Вася не находил слов. Грязный приёмчик — забрать себе цель, почти добитую союзником.

Ладно. Око за око, как говорит Горыныч.

Вася кинулся к следующему кораблю. Обычно он так не поступал — неспортивно, все-таки, а авиация, как говорит капитан Хирата, — это спорт джентльменов (что бы ни имел в виду японский летчик).

Раз у меня украли добычу — возьму чужую! Вася был очень зол. А хорошо потрепанный кем-то до него кораблик просто «просился», чтобы его добили.

И Вася сделал то, за что только что ругал своего ловкача-союзника — высыпал на цель оставшиеся у него бомбы. Чтоб уж наверняка.

И снова бедолага-кораблик оказался единственной Васиной добычей за весь бой. А команда, в которой сражался Вася, проиграла по очкам.

Что же делать? Должен быть какой-то работающий прием. Так, продолжим эксперименты. Наверняка Гастингс уже «настриг» наземных целей и попивает у себя в ангаре свой пятичасовой чай.

При мысли об этом Вася скрипнул зубами. Ничего, советские лётчики — люди упорные.

В третьем бою он решил придерживаться другой тактики. Бочком-бочком, краем карты, Вася на своем БШ-2 просочился в центр вражеских позиций, постаравшись преждевременно не обнаружить себя. И это ему удалось.

Так, пора. Он вышел на позицию на высоте двадцати пяти метров, чтобы на радарах не отсвечивать.

А вот и несколько лёгких целей — автомобильные конвои…

Хорошо! Очень хорошо! Время развлечься по полной!

Несколько коротких залпов и бомба… конвой готов! Ура!

Подражая известному киногерою, Вася громко запел в кабине «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум! — Бах, ещё бомба! — Наводит он!»

Четыре раза он обстреливал и бомбил конвои — и четыре раза добивался успеха.

Товарищ младший лейтенант просто не верил самому себе. Неужели теперь получится выполнить задание быстрее? Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Предчувствия его не обманули: этот бой Васина команда тоже проиграла.

Радость оказалась недолговечной. Вскоре на младшего лейтенанта накинулась целая толпа вражеских самолётов. Они повисли на нем, как бульдоги на медведе, и уже скоро Васиному БШ-2 настал конец.

И снова ангар. На сей раз там обнаружился флайт-лейтенант Гастингс.

— Как вы, дружище? — приветствовал он своего советского друга. — Какой-то вид у вас вымотанный. Не задался день?

— Перестаньте издеваться, Гастингс, — почти простонал в ответ Вася. — Вы прекрасно знаете, в чем дело.

Англичанин пожал плечами:

— Честное слово, не знаю. Поделитесь трудностями?

— Трудностями не делятся, их преодолевают, — младший лейтенант скрипнул зубами.

— Как угодно. — Уилберфорс Гастингс притворился, что обижен.

— Я же не штурмовик по характеру, — выпалил Вася, — я истребитель! А мне приходится наземкой заниматься…

— Вот в чем дело, — протянул Гастингс. — Ну ничего, Вася, вы справитесь. Мы все в вас верим.

— А что, все уже выполнили задание? — Вася не верил своим ушам.

— Кое-кто даже не брался, а кто-то в процессе, как и вы, — утешил его флайт-лейтенант. — Ларош завяз намертво: до сих пор не поразил ни одной цели. Не знаю, утешит ли вас это.

— Я буду утешен, когда пересяду на «Спит» или «Як», — буркнул Вася. — Поскорей бы…

И как только он это произнес, его охватило странное чувство. Ему стало обидно — обидно за БШ. Пусть команды, в которых дрался Вася, постоянно проигрывали, — но ведь во вражеских командах точно такие же БШ-2! Серые трудяги… И они прекрасно себя проявляют.

— Вы напрасно так плохо относитесь к БШ, — Гастингс как будто угадал его мысли. — Ведь этот самолёт — предшественник замечательного советского штурмовика «Ил-2», не так ли?

— Фактически это один и тот же самолёт, — ответил Вася. — Просто на ранней стадии разработки он назывался «бронированный штурмовик», а потом получил название по фамилии Ильюшина.

— Кстати, с какого времени это стало практиковаться — называть самолёты именами конструкторов? — уточнил флайт-лейтенант.

— Назову вам точную дату, — кивнул младший лейтенант. — Девятого декабря сорокового года приказом по НКАП все новые боевые самолёты, принятые к серийному производству получали наименования по фамилиям их Главных конструкторов. Вот тогда-то наш БШ-2 и превратился в Ил-2.

— А начинался он?.. — заговорил Гастингс и замолчал, давая Васе возможность закончить фразу.

— Формально можно считать, что в феврале тридцать восьмого, — подхватил младший лейтенант. — Тогда Ильюшин направил на самый верх докладную записку, в которой обобщил свои основные идеи насчет тяжелого штурмовика. Он писал, что при современной глубине обороны и организованности войск и огромной мощности их огня штурмовая авиация будет нести очень большие потери. Поскольку вражеский огонь, как предполагал Ильюшин, будет направлен в основном именно на штурмовую авиацию.

— У Советов же были в то время штурмовики? — припомнил Гастингс. Но не слишком уверенно.

— ХАИ-5 и целых два «Иванова» — Немана и Сухого, — кивнул Вася. — Но они как раз и были уязвимы. Ни одна жизненная часть этих самолётов — экипаж, мотор, масло— и бензосистемы, бомбы — ничто не было защищено. Ильюшин был убежден в том, что необходимо создать бронированный штурмовик.

— Летающий танк, — вспомнил Гастингс формулировку. — Да, да.

— Ильюшин предоставил свой проект. А уязвимым местом стал…

— …традиционно — двигатель! — кивнул флайт-лейтенант. — Кстати, какой?

— АМ-34 ФРН, — сказал Вася. — Сначала. Потом взяли другой, более мощный. И его тоже заменили. Но о двигателях потом. Ильюшин обещал, что максимальная скорость новой машины будет у земли во время атаки цели — до четырёхсот километров в час. Дальность полёта — при наилучших условиях — до восьмисот километров. Вооружение — четыре пулемёта ШКАС в крыле для стрельбы вперед, один пулемет ШКАС на турели для стрельбы назад. Ну и бомбы — до двухсот пятидесяти килограммов.

— В общем-то неплохо, — сказал Гастингс. — Другое дело, что достичь этого не удалось.

Вася пожал плечами:

— Люди работали, а окончательный результат, в общем, хорошо показал себя во время войны… Главная «фишка» БШ — бронекорпус передней части машины. Он защищал мотор, водо- и маслорадиаторы, бензобаки. Ну и экипаж — лётчика и штурмана-стрелка. Плюс ещё были бронекапсулы, расположенные внутри бронекорпуса. Летчик тоже защищался спереди — броней бронекорпуса и бронекапсул, специальными бронещитками и бронестеклом козырька фонаря кабины. Толщина брони — пять миллиметров.

— Проект приняли? — спросил Гастингс.

— Ещё как! — подхватил Вася. — Государственные испытания назначили на ноябрь тридцать восьмого. И тут на первый план выходит двигатель. АМ-34ФРН был разработан специально для бомбардировщиков. А для бронированного штурмовика у него была слишком большая высотность — свыше трёх тысяч метров — и недостаточная мощность у земли.

— А когда появилось название БШ-2? — спросил Гастингс.

— В мае тридцать восьмого, когда появился приказ о строительстве такого самолёта — двухместного одномоторного бронированного штурмовика Ильюшина. Там он уже называется БШ-2. В ходе более детальной проработки проекта отказались от дополнительного бронирования — то есть от бронекапсул. Сохранили сплошной бронекорпус и бронещитки для защиты летчика и стрелка.

— А двигатель? — коварно спросил Гастингс.

— По больному бьёте, флайт-лейтенант, — кивнул Вася. — АМ-34 ФРН был снят с производства. Это сразу затормозило работы по строительству штурмовика. И уже в феврале тридцать девятого БШ-2 опять изменился, поскольку новый двигатель АМ-35 был мощнее. Тогда же быстро построили два самолёта и изготовили экспериментальные бронекорпуса. Но… Мотор. АМ-35 не прошел сточасовые государственные испытания. И работы опять приостановлены. Наконец в марте тридцать девятого АМ-35 успешно отработал на заводских испытаниях. Все, можно двигаться дальше.

— И когда полетели? — поинтересовался Гастингс.

— Второго октября тридцать девятого, — Вася вздохнул. — Десять минут в воздухе. Дальше пришлось садиться: мотор перегревался, самолёт валило влево. До конца марта сорокового продолжались заводские испытания. Мотор АМ-35 работал неудовлетворительно, как утверждали в ОКБ Ильюшина. Охлаждение мотора и его систем, особенно при взлете и наборе высоты, было недостаточным — мягко говоря. В общем, на этой почве возник конфликт.

— Кого с кем? — уточнил Гастингс.

— Моторостроителей и авиаконструкторов, — ответил Вася. — Если совсем конкретно, Микулина с Ильюшиным. В апреле сорокового года состоялось расширенное совещание в наркомате авиапромышленности. Микулин разнёс схему размещения мотора в бронекапоте, изругал систему охлаждения. Зачем создавать свой радиатор, когда в производстве уже существует хорошо отработанные водо- и маслорадиаторы к мотору? Микулина возмущало, что игнорируются рекомендации моторостроителей. Под конец он высказался совсем нелицеприятно: «В этом броневике не сделано ни одной дырки для охлаждения мотора, как же он будет после этого нормально работать!..»

— Сильно, — одобрил флайт-лейтенант.

— Так что БШ-2 разрабатывался в той ещё обстановочке, — продолжал Вася. — Тем не менее в последний день марта сорокового года БШ-2 был официально принят НИИ ВВС для проведения государственных испытаний.

— Это с мотором АМ-35? — уточнил англичанин.

Вася кивнул:

— Именно. Тридцать восемь полетов с общим временем почти в двадцать часов. Главной особенностью нового штурмовика был обтекаемый бронекорпус из авиационной броневой стали. Бронекорпус практически полностью включался в силовую схему планера самолёта — его носовая часть воспринимала нагрузки от мотора, центральная — от узлов крепления крыла, хвостовой части фюзеляжа, экипажа и оборонительной пулеметной турели.

— А толщина брони сохранилась пять миллиметров?

— Варьировалась, — отозвался Вася. — Капот мотора — четыре миллиметра, пол и боковые стенки кабины экипажа — пять миллиметров, стенки за штурманом и лётчиком — по семи миллиметров. И так далее.

— А скорость?

— Скорость подкачала, — признал Вася. — Чуть более трёхсот пятидесяти против обещанных четырехсот километров в час. И дальность, кстати, тоже: шестьсот километров против обещанных восьмисот, а то и тысячи. Маневренность и управляемость машины были признаны недостаточными, да и скороподъемность оставляла желать лучшего. И… мотор.

— Опять заменили? — догадался Гастингс.

— Да, на АМ-38, — подтвердил Вася. — Высокое начальство настоятельно порекомендовало Ильюшину и Микулину совместно — так сказать, дружно, — поработать над установкой АМ-38 на броневик. А пока суд да дело — решено было выпустить шестьдесят пять машин с мотором АМ-35 и сформировать один штурмовой авиаполк — чтобы провести войсковые испытания нового штурмовика, освоить тактику его боевого применения и так далее. Тут нужно ещё учитывать, что ВВС Красной Армии не имело специального самолёта-штурмовика в течение пятнадцати лет, так что приходилось наверстывать упущенное. И поэтому к БШ-2 было такое повышенное внимание.

— А когда он стал одноместным? — Флайт-лейтенант покачал головой. — Я помню, что были двухместный и одноместный варианты Ил-2.

— Серию из шестидесяти пяти самолётов БШ-2 так и не построили, — ответил Вася. — Сократили её до десяти машин. Установили другой мотор — АМ-38. И тогда же, в начале сентября сорокового года, переделали БШ-2 в одноместный. Вариант без воздушного стрелка позволял усилить бронирование со стороны задней полусферы и установить дополнительный бензобак. Мотор был тяжелее, требовалось облегчить самолёт. Ильюшин спешил подготовить свой проект для серии. АМ-38 жрал больше горючего, чем его предшественник, — стало быть, ещё больше уменьшалась дальность, — следовательно, дополнительный бензобак был необходим…

— Вася, — с чувством произнёс Гастингс, — вы сами видите, какой нам выдали для задания интересный самолёт. Вылетая на нем, вы фактически находитесь в машине, которая представляла собой промежуточный итог работы конструкторской мысли!

Вася пожал Гастингсу руку:

— Благодарю за поддержку дружище. Я передохнул, вдохновился… и кое-что обдумал, пока мы тут с вами беседовали. Теперь я знаю, что делать. Увидимся вечером в клубе.

Вася начал драться осторожнее, расчетливее. По-прежнему за один бой ему редко удавалось уничтожить больше двух наземных целей.

Зато его ни разу больше не сбили. И семь раз подряд его команда выигрывала.

Товарищ младший лейтенант больше не спешил скинуть бомбы сразу — сначала он охотился на врагов в своем тылу в сопровождении своих самолётов. Потом, стараясь не отбиваться от группы, работал по наземке.

В последний раз вышло просто упоительно: Васе достались два весьма толковых товарища по команде. И когда на них напали, они встали в «карусель» и успешно отбились — хотя противниками их были тяжелые истребители.

— Вот так-то! — сказал сам себе Вася и похлопал по фюзеляжу БШ-2, когда он вернулся в ангар после очередного вылета. — Десять наземных целей. Я молодец.

Он привёл себя в порядок и отправился в офицерский клуб.

Как и ожидалось, там уже собралось общество.

Франсуа Ларош выглядел обескураженным: неудачи буквально преследовали его в этот день.

Уилберфорс Гастингс, напротив, казался весьма довольным жизнью.

— А вот и товарищ Вася! — вскричал он. — Наш герой. Уверен, ему будет, что рассказать о своих подвигах.

Ларош кисло улыбнулся ему:

— Присоединяйтесь, младший лейтенант.

Вася бодро плюхнулся рядом с французским летчиком:

— Вот что я вам скажу, друзья. Главный вывод за сегодняшний день: БШ-2 без сопровождения — смертник. Пользы от него — чуть, он только подарит врагам лишние очки, когда его собьют. А произойдет это очень быстро.

— Я не понял — это тост? — прищурился Франсуа.

— Да! — сказал Вася. — Выпьем за боевое братство!

Обсудить на форуме