166. Испытание «девяткой»

Капитан Хирата критически осматривал самолёт, который ему «презентовали» противники.

Новый бой турнира, по условиям которого самолёты для твоей команды «выдают» противники — а твоя команда снабжает боевыми машинами врагов, — не обещал простого исхода.

Японец успел ознакомиться с советской техникой (хотя, будучи «англоманом», английские машины он знал всё-таки лучше) и знал: Як-9, на котором ему предстояло вылететь, — по-настоящему трудный самолёт.

Его грозное орудие, которое в реальных боях когда-то уничтожало любую воздушную цель с одного попадания (главное было — попасть!), в реалиях игры совсем не такое уж грозное. Оно быстро перегревается, бьёт неточно. Приходится подолгу сидеть у врага на хвосте.

А сам Як-9 при том неповоротлив и непрочен.

В общем, радоваться было нечему. Но турнир есть турнир. Законы чести для самурая внятны и ясны.

Капитан Хирата уверенно поднял самолёт в воздух. Красивая карта «Адриатика» расстилалась внизу.

Сейчас ему следует найти такого врага, на котором можно «провисеть» достаточно долго.

Так, кто там?.. Ага, F4F— «Уайлдкэт». Сойдёт, решил капитан, и занял позицию на высоте в полтора километра. Прождав некоторое время, он, к своей немалой досаде, обнаружил, что противник успел забраться значительно выше.

И, что хуже всего, — атакует первым!

— Нет, так не пойдёт! — Хирата сжал зубы.

Есть хорошие стороны и у Яка-9 — способность к вертикальным манёврам, направленным вниз.

Крутить на этой машине петли Хирата бы не решился, а вот сплит Як-9 делает очень ловко.

Не жалеть о том, чего самолёт не может, и на все сто пользоваться тем, что самолёт может! Такая «буддийская мудрость» была выведена японцем после множества боёв, проведённых на самых разных машинах.

Сейчас он уже дважды успел поднырнуть под противника, пока тот пикировал на Як. Потом оба соперника выровняли машины у верхушек скал. И японец обошел врага в простом вираже.

Выходя из пикирования, «Уайлдкэт» потерял много скорости. Пока он пытался набрать высоту, Хирата сильно повредил его.

А добил, когда бедняга с повреждённым двигателем завис, встав на хвост.

— Первый! — Хирата вытер вспотевший лоб.

…И тут его окружили враги.

— Проклятье! — Капитан Хирата выругался по-английски. Кто из «умников» — товарищей по команде, — предложил врагам «Спитфайр»?

Уж кто-то, а японский лётчик прекрасно изучил великолепные свойства этой машины.

Чёртов лощёный денди! Он сделал из Яка-9 лапшу слишком быстро… до обидного быстро.

Выведенный из сражения, Хирата остался в режиме наблюдателя.

Команда ухитрилась получить преимущество по очкам. В конечном итоге, когда оставшиеся лёгкие истребители противника принялись судорожно бить наземку, союзники Хираты попросту истребили их.

Созерцая это побоище, японец был мрачнее тучи. Каждый сбитый самолёт врага напоминал ему о том, каким беспомощным он чувствовал себя на «девятке». С этим нужно что-то делать! Невозможно сражаться с ощущением поражения.

Буду драться на «девятке», сколько смогу, решил капитан Хирата. Пусть это всякий раз окажется испытанием. Не хватало ещё обнаружить, что у меня слабая воля!

Нет, воля у японца оказалась сильная.

За время турнира он вылетал на «девятке» одиннадцать раз!

— Реальный Як-9 был просто замечательной машиной, — утверждал Вася, когда они с Хиратой встретились вечером в офицерском клубе.

В клубе было тихо. Все набирались сил перед завтрашним днём. Только неутомимый Вася пытался играть сам с собой на бильярде, да Хирата чертил в блокноте какие-то схемы.

В конце концов оба бросили свои занятия и уселись за столик — обменяться впечатлениями и мыслями.

— А ведь именно Як-9 стал самым массовым советским истребителем Великой Отечественной, — заметил Вася, выслушав рассказ о злоключениях товарища. — Вы только представьте себе — больше шестнадцати с половиной тысяч экземпляров! Выпускался на трёх заводах, причём в день один завод давал до двадцати аппаратов! И начиная со Сталинградской битвы «девятка» — фактически повсюду. Як-9 — участник едва ли не всех операций Красной армии.

— Это же не то чтобы полностью «самостоятельный» самолёт, — заметил Хирата. — Его, насколько я помню, делали на базе Як-1 и особенно Як-7. Да и внешне «семёрка» и «девятка» очень похожи.

— И вместе с тем Як-9 был действительно более совершенным во многих отношениях, — подхватил Вася. — К тому моменту, когда запустили «девятку», уже два года как применялся Як-1. Можно было сделать выводы и исправить недочёты. Второй важный фактор: в середине войны в Советском Союзе уже не было такой адской нехватки «крылатого металла» — дюралюминия. Это в начале войны Советский Союз потерял шестьдесят процентов предприятий, производивших алюминий. Были выведены из строя Днепровский и Волховский алюминиевые комбинаты. Потом ситуация поменялась — в первую очередь благодаря тому, что на востоке наладили новое производство.

— Плюс поставки по ленд-лизу, — добавил Хирата.

— Яковлев изменил крыло Як-7, — продолжал Вася. — Подверг его кардинальным изменениям. В конструкции применили металлический лонжерон. А это позволило не только уменьшить вес, но и увеличить объём топливных баков. Да, и ещё с самолёта сняли правый крупнокалиберный пулемёт, оставили только один.

— А двигатель? — спросил Хирата.

— Вопрос вопросов, — засмеялся Вася. — К тому времени появилась и новая модификация мотора М-105ПФ, обладавшая большей мощностью, чем ранняя — М-105П. Дело происходило в июне сорок второго — двадцать шестого числа опытный истребитель, будущая «девятка», Як-7ДИ был передан на заводские испытания.

— Кстати, насколько увеличилась дальность полёта в результате этих изменений? — поинтересовался японец.

— Почти вдвое, — хмыкнул Вася. — Плюс превосходство перед старой «семёркой» в манёвренности и скороподъёмности. Лучше обзор вверх-назад — новый фонарь кабины это позволял. А с точки зрения пилотирования самолёт оказался проще, чем Як-7. Ну и главное, наверное, качество, необходимое стране в годы войны, — технологическая преемственность. Новый самолёт можно было массово выпускать на прежнем оборудовании. В общем, за три недели самолёт облетали и рекомендовали к производству.

— И как скоро начали выпускать «девятку»? — Хирата зажёг настольную лампу: в клубе стало темно. Скоро начнутся ночные полёты.

— В октябре сорок второго на Новосибирском заводе стали изготавливать первые Як-9, — кивнул Вася. — В январе сорок третьего Як-9 вытеснил Ту-2 на заводе в Омске. Здесь, я полагаю, разыгралась производственная драма, поскольку производство нового бомбардировщика — я имею в виду Ту-2 — наладили там с большим трудом, а потом пришлось всё переделывать под Яки.

— Мы ведь знаем, что Яковлев был любимцем товарища Сталина, — напомнил капитан Хирата.

— Может, и не напрасно, — ответил на это Вася. — Помните, конечно, тот трагический, ужасный для Яковлева момент, когда ему стало известно о тяжёлых потерях авиации в районе Сталинграда. Говорили, что Яки не выдерживают схваток с «Мессершмиттами». А потом ему позвонил директор одного из заводов, где выпускали Яки, и закричал: «Яки горят!». Это «Яки горят!» так и звенело у конструктора в ушах.

— Могу себе представить. — Хирата покачал головой. И, подумав, добавил: — А может, и не могу… Но это было в любом случае очень страшно — создать самолёт, который «горит». И на нём горят живые люди. И когда Яковлев предложил свернуть широкое серийное производство этих самолётов, Сталин чётко ему сказал: нет, у него другие сведения о Яках, и широкий выпуск этих машин надо продолжать.

— Так горели Яки или нет? — спросил Хирата.

— У немцев на этом участке находилась эскадрилья «Туз треф», — ответил Вася. — Лучшие пилоты Германии. А против них — на Яках — советские новобранцы: опытные пилоты старой школы были во многом выбиты в самом начале войны.

— Точно, — Хирата кивнул. — Я вспомнил. Эту ситуацию переломили, когда против «Туза» поставили советскую «элитную» часть — вновь сформированный полк майора Клещева. Лучшие летчики Советского Союза получили новенькие Яки-9. И сразу же Яки перестали гореть.

— Потери, естественно, были, — возразил Вася. — Но не такие катастрофические. И в конце концов, как с торжеством пишет Яковлев, в небе Сталинграда стали гореть «Мессершмитты».

— Я читал, что реальный Як-9 обладал хорошей манёвренностью, и вертикальной, и горизонтальной, был в управлении, что называется, приятным. На малых и средних высотах по горизонтали уходил от FW.190 и мог тягаться с Bf.109. Быстрее оказался только «Густав».

— К вам можно, камрады? — Франсуа Ларош появился в клубе совсем поздно. Он выглядел усталым, но довольным.

Товарищи кивнули ему на стул, и Ларош подсел к освещённому столику. Вася коротко объяснил, что разговор ведётся о самолёте Як-9 — капитан Хирата только что закончил полёты на нем и считает бои на «девятке» серьёзным испытанием для лётчика.

— А вот реальный Як-9 был вполне себе хорош, — заключил Вася. — Собственно, данный факт мы и обсуждаем.

— Да? — Ларош прищурился. — Как-то вы подозрительно однозначны, друзья. А ведь в авиации нет ничего однозначного. Это только в книге товарища Яковлева — сплошной триумф советского авиастроения над германским. Жизнь-то всё-таки менее черно-белая.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Вася.

— То, что Як-9 был, в общем, идеальным… компромиссом. Компромиссом между «хочу» и «могу». Взять хотя бы мотор: ещё в тридцать девятом Яковлев поставил на истребитель, новейший по тем временам, двигатель М-105, который, можно сказать, представлял собой копию устаревшей «Испано-Сюизы». И с этим мотором Яки пролетали почти всю войну. Для сравнения: двигатель Яка — тысяча двести шестьдесят лошадиных сил. Ла-5ФН летал на тысяче семистах. «Густав» — тысяча восемьсот. FW.190 летал на BMW мощностью в две тысячи сто лошадиных сил. Вывод?

— У самого массового советского одномоторного истребителя был самый слабый двигатель из всех, — сказал Вася.

— Дальше, — Ларош кивнул, подтверждая вывод Васи. — В определённом смысле Як-9 — машина гениальная. Что важней всего для истребителя? Манёвренные и скоростные возможности машины. Это в первую очередь потребуется лётчику в воздушном бою. Вот на этом и следует сосредоточиться, а многим другим — пожертвовать.

— А как же мнение о том, что у Яка-9 практически «нет недостатков»? — осведомился Вася.

— Что считать недостатком? — вопросом на вопрос ответил Ларош. — Як слабовато вооружён: одна пушка и один самолёт.

— Но пушка могучая! — настаивал Вася. — Если попасть, конечно.

— Да, но одна, — стоял на своём Ларош. — В сорок третьем году все уважающие себя истребители были вооружены сильнее. Ну и самое яркое — неразъёмное крыло Яка.

— Отсутствие стыка позволяло экономить несколько десятков килограммов, — указал Вася.

— Ага, но, с другой стороны, как эту штуку чинить? Если «Мессер» стукнется крылом о землю, то приходят два техника, развинчивают три болта, ставят новую консоль и обратно её привинчивают. На всё про всё полчаса. А чтобы починить крыло Яка, от советского человека требовался настоящий героизм. Часто — в плохую погоду, в мороз…

— Ларош прав, — поддержал француза японский лётчик. — Это большая неприятность. «Мессер» мог уже через час взлететь, а Яки подолгу стояли на земле…

— Убедили, убедили, — Вася махнул рукой.

А капитан Хирата проговорил очень серьёзно:

— Всё, о чем мы говорили, в какой-то степени примиряет меня с моими неудачами и трудностями, которые я перенес, летая на Яке-9.

— А вы, Франсуа, где бывали и что видали? — Младший лейтенант повернулся к французу. — Вид у вас усталый, но довольный.

— Так и есть, — улыбнулся Франсуа. — Сейчас народ уже вошёл во вкус и с наслаждением составляет друг другу команды из Яков — «семёрок» и «девяток», добавляют Ил-2, какой-нибудь «Бристоль» четвёртого уровня, «Баффало» в придачу. Ну и нагрузочка, чтоб жизнь веселее казалась, — какой-нибудь непопулярный тяжёлый истребитель.

— Например? — Вася явно приготовился послушать забавную историю.

— Например, мне достался «Бофайтер», — Ларош едва заметно улыбнулся. — Не очень понимаю, почему у многих игроков этот самолёт считается неудачным. Противники открыто потешались надо мной. Злорадствовали, что втюхали «летающее полено». Ну, я решил их немножко — как это по-русски? — сбить с панталыку. Изобразил огорчение. Но как только бой начался — сразу полез наверх.

— А разве «Бофайтер»… — начал было капитан Хирата, но Ларош перебил его:

— Простите, капитан, но теперь «Бофайтер» умеет взбираться на высоту достаточно быстро. Три километра за четыре минуты. И он очень удобно там располагается — несмотря на то, что указанный потолок комфортной высоты сильно ниже.

— И что, управы на вас не нашлось? — захохотал Вася.

— Был один «сто десятый» — «Мессер» — он разгадал мой манёвр, — признал Франсуа Ларош. — Забрался наверх раньше меня. Зато чувствовал он там себя гораздо хуже. Атаковал он меня первым, но как-то вскользь, и сразу ушел вниз. Чтобы быстро развернуться, мне пришлось делать переворот через крыло. В исполнении «Бофайтера» — то ещё зрелище. По-моему, я слышал, как Горыныч хохочет где-то в высоте…

Тут поневоле рассмеялись и оба его слушателя. Ларош улыбнулся:

— Да, нелепо смотрится. Зато действенно. Мне не пришлось делать долгого спирального разворота со снижением. И я быстро оказался на хвосте у «сто десятого». Тогда он начал падать почти отвесно. Была не была! Кажется, так говорят русские? — Ларош метнул на Васю весёлый взгляд. — Я пошёл за ним так же отвесно. И при том не переставал стрелять. А орудия у «Бофайтера» — серьёзные.

— Где вы так героически приключались? — уточнил Вася.

— Над картой «Национальный парк», — ответил Франсуа. — В общем, иду вниз и стреляю, а внизу горы высокие и ущелья глубокие. И впилился мой «друг» «Мессершмитт» в скалу. Потому как после повреждений, которые я ему нанес, не смог выйти из пикирования.

— Молодец, Франсуа! — почти вскрикнул Вася.

Ларош помрачнел:

— И вот тут, камрады, глазам моим предстала страшная картина: один-единственный мой оставшийся союзник, Як-7, отбивается сразу от троих. К счастью, все они уже были повреждены. У двоих вообще осталась половина ХП. Так что я не спеша, со вкусом, выбрал цель — МиГ-3. Подобрался поближе. Стукнул залпом. МиГ рухнул.

— Звучит в стиле фильма «Небесный тихоход»: «Лечу туда — стоит внизу пушечка. Лечу обратно — больше не стоит», — хмыкнул Вася.

— Нет, правда, всё так и было, — возразил Ларош. — Я не хвастаюсь… Второй мой враг — Як-9. Он проскочил мимо и погнался за мной. Если бы у него хватило ХП, он бы смог меня сбить. Но мой бортстрелок не дремал. Як-то понадеялся на свою мощную пушку, да только попадал он из неё плохо. И времени ему, и прочности не хватило, чтобы тягаться со спаренной турелью «Бофайтера».

— Вот почему «Бофайтер» называют «тяжёлый истребитель», — вставил Вася тихонько. — Его истребить тяжело.

Ларош хмыкнул:

— Возможно… Так или иначе, третьего врага добил мой союзник. Но я все равно считаю, что исход битвы решил мой «Бофайтер», который многие считают плохим самолётом. Так что в следующем бою я опять решительно взял «Бофайтер». Ну и поплатился за свою самоуверенность. Вам будет любопытно, друзья, потому что скромности научил меня не кто иной, как Як-7.

— В самом деле? — капитан Хирата стал слушать с повышенным вниманием.

— Да, — кивнул Ларош. — Самолёт, который я от души считал барахлом, то есть Як-7, пристроился к моему хвосту. Он был к тому же уже сильно побитый. А я был увлечён интереснейшим делом — преследовал застрявший на низких высотах «сто десятый». Что касается приставучего Яка-7, то тут я понадеялся на свою турель. Однако пилот Яка проявил недюжинное мастерство. Мы летели очень низко, метрах на восьмидесяти. И всё-таки он ухитрился зайти ещё ниже, в слепую зону моего бортстрелка, и оттуда методично пилил меня. И когда я заметил, что дело плохо, — было уже поздно. Ни набрать высоту, ни нормально увернуться я уже не мог… Так-то вот, друзья, — завершил Франсуа Ларош. — В игре, как и на войне, самолёты Яковлева могут очень многое, если они в умелых руках.

Обсудить на форуме