-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
Билл Хопкинс, с закатанными выше локтя рукавами, копался в двигателе Роллс-Ройс «Мерлин 72».
— Доброе утро, сэр, — раздался вежливый голос, выговаривающий слова с раздражающим британским акцентом.
Американец выпрямился, обтер ладони о рабочий комбинезон.
— Хелло, — дружески отозвался он. — Как дела, Гастингс?
Флайт-лейтенант Уилберфорс Гастингс пожал плечами и поглядел на небо.
— Так, — ответил он уклончиво. — Летаю. Осваиваюсь. А вы, как я погляжу, пытаетесь разобрать мотор?
— Верно, — кивнул штаб-сержант. — Хочу понять одну штуку...
— Разве для этого не существует механиков? — удивился Гастингс. — Мне представляется весьма странным, чтобы летчик занимался ремонтом. Да и вообще... Как-то не к лицу...
— Сразу видно, что вас вырастило сословное общество! — упрекнул его Билл Хопкинс. — У нас в Америке труд в почете. Да, да, не качайте головой. Думаете, это фраза из лексикона товарища младшего лейтенанта Васи? Вовсе нет. Американцы уважают и ценят человеческий труд.
— Вы меня просто смешите! — произнес Гастингс. — В Америке, как и в любой другой цивилизованной стране, имеется своя аристократия. Которая не должна марать рук. Не должна, а не «не хочет», заметьте. Я подчеркиваю разницу, поскольку она важна. Аристократия обязана иметь белые руки!
Он посмотрел на свои руки, действительно очень бледные, с едва заметными веснушками на тыльной стороне ладони и — о ужас! — с обломанными ногтями.
— По крайней мере, я ношу перчатки, — сквозь зубы произнес англичанин. — Ну да, мне приходится... иногда... Но я, в общем, не...
— Ладно вам, — примирительно кивнул Хопкинс. — Разве не интересно разобрать мотор, посмотреть, что у него внутри, как он устроен, почему он, черт бы его побрал, вдруг начал барахлить?!
Уилберфорс Гастингс подошел поближе, поддавшись искушению.
Некоторое время он наблюдал за работой Билла. Потом осторожно проговорил:
— И все равно авиация оставалась занятием для состоятельных людей. По крайней мере, поначалу. Не всякий мог позволить себе иметь самолет.
— Насчет того, как обстояли дела «поначалу», у нас имеется спец, — засмеялся Билл Хопкинс. — Вон она идет, кстати. Рекомендую: мисс Брунгильда Шнапс. Лейтенант. Спросите у нее, она наверняка знает какую-нибудь любопытную историю.
Англичанин подождал, пока Брунгильда приблизится. Фройляйн Шнапс заинтересованно уставилась на мотор.
— Guten Tag, Билл, — поздоровалась она.
— Привет, — пробурчал штаб-сержант.
Брунгильда перевела взгляд на англичанина. Тот, в свою очередь, уставился куда-то вбок и принялся насвистывать. Сперва тихо, потом все более многозначительно.
Хопкинс снова оторвался от мотора.
— Что?! — рявкнул он. — Гастингс, почему вы свистите у меня над ухом? Это действует на нервы.
— Представьте меня леди, — сквозь зубы произнес флайт-лейтенант.
— Вы о чем? — не понял Билл. Но затем его нахмуренный лоб разгладился. — Ах да, вы же англичанин... В Британии все не как у людей. Фройляйн Шнапс, это — флайт-лейтенант Уилберфорс Гастингс. Мистер Гастингс, сэр, перед вами Frau Leutnant Брунгильда Шнапс.
Гастингс любезно наклонил голову и произнес:
— Как поживаете, мисс?
— С огромным интересом поживаю! — ответила Брунгильда Шнапс. — Вы, стало быть, британец! Это любопытно...
— Мы рассуждали о сословном обществе, — заговорил Гастингс, предоставив наконец штаб-сержанту полную свободу, — и о том, что в первые годы существования авиация была как раз достоянием состоятельных людей.
Брунгильда призадумалась.
— На самом деле не вполне так, — сказала она наконец. — Вы позволите привести примеры? Были авиаторы — выходцы из бедных слоев населения.
— Но это всегда были какие-то люди, скажем так, приближенные к спорту, — стоял на своем Гастингс. — Артисты цирка, например, или...
— Например, Бесси Колмен была маникюршей, — вспомнила Брунгильда Шнапс.
— Кто это? — спросил Гастингс.
— Первая чернокожая женщина-авиатор, — ответила Брунгильда. — Американка, естественно. Родом из Атланты, если быть точной. По тем временам очень расистский город.
— Но она, вероятно, происходила из семьи, где ценилось образование? — спросил Гастингс.
— Ничего там не ценилось... Бесси родилась в 1892 году и была десятой из тринадцати детей. Ее родители были издольщиками: отец — индеец чероки, а мать, я так полагаю, была чернокожая. Бесси уродилась очень хорошенькая, не отнимешь, без этих резких, «чеканных», что называется, индейских черт — округлое лицо, большие темные глаза.
— Маникюрша, — повторил Гастингс. Видно было, что его удивила профессия будущей летчицы.
— И с образованием у нее все обстояло плохо, — продолжала Брунгильда. — Приходилось ходить в школу для цветных за шесть километров каждый день. А там даже карандашей на всех не хватало! Бесси закончила восемь классов, но ей, как и другим детям, приходилось надолго оставлять учебу, когда наступала пора сбора хлопка.
— Гм, — произнес Гастингс. — Ну да. Атланта, хлопок. Подневольный труд. Неутешительная картина.
— Бесси было девять лет, когда отец бросил семью и ушел на территорию индейцев, — продолжала Брунгильда. — Жена и дюжина детишек остались в Джорджии. Очевидно, на территории индейцев им делать было нечего... Бесси накопила денег и поступила в сельскохозяйственный институт в Оклахоме, но проучилась там всего один семестр — деньги кончились.
— Деньги — это еще не все, — подал голос Хопкинс.
— А что еще? — спросил англичанин. — По вашему мнению?
— Упорный труд, желание чего-то достичь, целеустремленность, — заявил американец. — Уверен, у Бесси Колмен были эти качества. Иначе мы бы о ней сейчас не разговаривали.
— О да, — вступила опять Брунгильда Шнапс. — И учтите, ей пришлось преодолевать не только барьеры бедности. Она была женщиной и при том — чернокожей женщиной. Шансов пробиться — ноль.
Фройляйн Шнапс выдержала драматическую паузу.
— И?.. — подтолкнул ее англичанин. — И что она сделала?
— Для начала — вместе с двумя братьями подалась в Чикаго. Там вроде как получше обстояло с работой. В конце концов Бесси Колмен устроилась маникюршей в одну из парикмахерских. Туда нередко захаживали авиатехники и пилоты. Все они недавно вернулись с фронтов Первой мировой, все готовы были делиться с хорошенькой девушкой разными историями. У Бесси было живое воображение, она стала мечтать о полетах, о подвигах...
— Как изменился мир! — со вздохом произнес Гастингс. — Нормальная девушка викторианской эпохи мечтала бы выйти замуж за героя. А американская девушка двадцатого века сама мечтает стать героем!
— Не только американская, — отозвалась Брунгильда Шнапс. — Кстати, похожим образом рассуждал один из братьев Бесси. Он показывал ей открытки с изображением баронессы де Ларош, известной летчицы, и дразнил тем, что француженки лучше американок: у них-то уже имеются свои героини!.. Бесси пыталась поступить в летную школу, но ей дали от ворот поворот. Она не подходила по всем статьям.
— Звучит безнадежно, — заметил Гастингс. — Но кто же спас нашу девушку?
— На помощь Бесси пришел еще один монстр новейшего времени: газетный бизнес и реклама, — ответила Брунгильда. — Издатель газеты Chicago Defender, некто Роберт Эббот, поддержал необычную маникюршу с необычной мечтой. Банкир Джесси Бинга и издатель Роберт Эббот вложили в Бесси деньги. Взамен, естественно, газета печатала фотографии красивой девушки и рассказывала ее увлекательную историю. Тираж, естественно, вырос...
— Взаимовыгодное сотрудничество, — пояснил Хопкинс. — Очень по-американски.
— Бесси пришлось выучить французский язык, — сказала Брунгильда. — Потому что учиться ей пришлось во Франции. Америка по-прежнему не хотела обучать летному делу негритянку.
— Сословное общество, — тихонько вставил Гастингс.
Билл не отреагировал. Сделал вид, что не слышит.
— И вот наконец 20 ноября 1920 года Бесси Колмен отправилась в Париж. Она училась летать на биплане «Ньюпорт-28».
— Уй, — произнес штаб-сержант. — Уй, какая машина...
— Другой не было, — отрезала Брунгильда. — На «Ньюпорте» Бесси Колмен сдала экзамен и получила международную летную лицензию. Она просто молодец, между прочим. Еще два месяца брала уроки и наконец, в сентябре 1921 года, отправилась в Нью-Йорк.
— Полагаю, газетчики просто с ума сходили, — заметил Билл Хопкинс.
— Точно, — кивнула Брунгильда. — Бесси Колмен стала сенсацией. Какое-то время подвизалась на родине, а потом опять отправилась в Европу. Для меня ценно то, что Бесси Колмен летала и в Германии. Да, а еще она была знакома с известным авиаконструктором Антоном Фоккером.
Билл шепнул на ухо Гастингсу:
— Фройляйн Шнапс неравнодушна к Фоккеру. Другие девушки носят в кармашке портреты киноартистов, а у фройляйн Брунгильды там — фотография Фоккера. Она говорит, что он красавчик и талантище.
— Ясно, — тем же заговорщическим шепотом отозвался Гастингс. — Благодарю за то, что предупредили, дружище.
— В общем, в феврале 1922 года Колмен участвовала в очередном конкурсе в Европе, летала в Нидерландах, получала дополнительные уроки в Германии. — Брунгильда выдержала паузу. — Затем «королева Бесс» вернулась в Америку и начала выступать с разными трюками.
— В Америке, кстати, многое начиналось как балаган, — сказал штаб-сержант. — Можете не улыбаться так ехидно, Гастингс. У нас и музеи устраивались для увеселения почтеннейшей публики, а потом превращались в серьезные научные учреждения. И с авиацией то же самое.
— С авиацией так много где обстояло, — сказала Брунгильда. — Тут нечего комплексовать. «Королева Бесс» выступала с каскадерскими трюками, выписывала в небе восьмерки и петли, летала на низких высотах. Пять лет она была дьявольски популярна, ее фотографии не сходили с газетных полос. 22 февраля 1923 года, кстати, ее самолет разбился в Лос-Анжелесе, Бесси сломала ногу и три ребра. Но это, понятное дело, ее не остановило.
— Она, наверное, здорово разбогатела, выступая со всеми этими трюками? — спросил штаб-сержант.
Брунгильда покачала головой:
— Вовсе нет. Приходилось лечиться, чинить самолеты. Платить аренду. Расходов много... Конечно, ей предложили сниматься в кино. Но роль не понравилась Бесси: ей там предстояло появляться в рваной одежде, и она сочла это унизительным. Ведь она выросла в бедности. Наверное, для нее это оставалось больным местом.
— Вполне возможно, — сдержанно согласился флайт-лейтенант.
— А мечта у Бесси была теперь грандиозная: она хотела открыть летную школу для темнокожих авиаторов! — с восхищением произнесла Брунгильда. — Один этот факт может служить источником вдохновения... Но Бесси прожила слишком мало. 30 апреля 1926 года она вылетела вместе с Уильямом Уиллсом, своим механиком и по совместительству рекламным агентом. Помните, я рассказывала о Гарриет Квимби, американской летчице, которая погибла, потому что не была пристегнута?
— Только не говорите, что и Бесси Колмен не пристегнулась, — почти взмолился Хопкинс. — Не может быть, чтобы она не учла горький опыт своей предшественницы.
— Бесси собиралась совершить прыжок с парашютом, — объяснила Брунгильда. — Поэтому и не надела ремней безопасности. Уиллс, очевидно, тоже намеревался прыгать. В общем, самолет не вышел из пикирования, закрутился, Колмен выбросило из самолета на высоте ста пятидесяти метров, и она умерла мгновенно. Уиллс упал вместе с самолетом, когда аппарат рухнул на землю и загорелся.
— Тоже погиб? — вздохнул Гастингс. — Ужас.
— Это было во Флориде, — сказала Брунгильда. — А начиная с тридцать первого года все чернокожие пилоты в день ее гибели пролетают над ее могилой. Это традиция. Есть марка с изображением Бесси Колмен, Авиаклуб имени Бесси Колмен — для афроамериканок-пилотов.
— Спасибо за замечательную историю, — поблагодарил флайт-лейтенант. — Но мы с Биллом так и не разрешили наш спор: должен ли пилот марать руки?
— Должен, должен, если ему это интересно, — подал голос Хопкинс. — Особенно на нашем сервере. Он для того и существует — чтобы было интересно. И, кстати, передайте мне вон тот ключ, дружище.
© А. Мартьянов. 03.12. 2012.
Обсудить сказку можно здесь.
