-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
— Скажите, фройляйн Шнапс, как вы собираетесь праздновать Рождество? — спросил Герман Вольф.
Брунгильда задумалась.
— Это ведь мое первое Рождество, — сказала она наконец. — Даже и не знаю... Наверное, в офицерском клубе будет что-то вроде Рождественского бала. Зиночка украсит елку, а товарищ младший лейтенант Вася, конечно же, водрузит на верхушку ели здоровенную красную звезду... Будет оркестр, Grossmutter Гарпина приготовит какой-нибудь особенный Russische Salat, который in Russland почему-то называют «оливье»...
— Звучит заманчиво, — согласился Вольф.
— Мне тут пришла на ум одна авиатриса, — проговорила Брунгильда, — которая на протяжении нескольких лет присылала своим домашним поздравительные рождественские открытки. То есть, я хочу сказать — рождественские фотографии. Точнее, она присылала свои снимки, на которых она стояла в летной форме возле самолета, и сверху надписывала: MERRY CHRISTMAS. Это было очень мило...
— Наверное, она и сама была милая, — полуутвердительно произнес Герман Вольф.
— Разумеется, — пожала плечами Брунгильда. — Почти все авиатрисы были писаные красавицы. А эта — ее звали Аннета Снук, но обычно полное имя не употребляли, только уменьшительное «Нета» или прозвище «Кудряшка», — она была особенная.
— Да все же особенные, — возразил Вольф. — Каждая по-своему.
— Вот именно — «по-своему», — кивнула Брунгильда. — Нета была из тех американских молодых женщин нового времени, которые точно знали, чего хотят. Ее красота — в том, что она сильная, яркая личность.
— Американка? — переспросил Вольф.
— Да, и первая летчица из штата Айова, первая студентка — не студент, а студентка, — летной школы Кертиса в Вирджинии... Что еще интереснее — первая женщина, содержавшая коммерческий аэродром. Но самую большую известность принесла ей дружба со знаменитой Амелией Эрхарт. Именно Нета научила Амелию летать.
— Скажите, фройляйн Шнапс, вот вы как женщина... — Вольф смешался и попытался переформулировать: — Ну, поскольку женщинам свойственно тщеславие...
Брунгильда сделалась угрожающе мрачной.
— Я имел в виду, — окончательно смешался вахмистр, — ну, женская дружба вроде как не существует, а тут еще отдать пальму первенства... В смысле, не обидно ли было Нете Снук...
— Так, всё, Herr Вольф, — отрезала Брунгильда. — Вы окончательно запутались и сделались в своих формулировках просто несносны. Но я поняла смысл вашего неприличного вопроса. Существует ли женская дружба? Существует, особенно — между летчицами. Не обидно ли отдать пальму первенства другой? Зависит от того, что считать этой самой пальмой. Нета Снук прожила собственную жизнь, долгую, насыщенную и счастливую. И дружба с Амелией стала ярким эпизодом этой жизни. Нета гордилась своей ученицей. И знала, что людям интереснее узнать что-то новое об Амелии, чем о самой Нете. Поэтому книгу своих воспоминаний Нета Снук назвала «Я учила Амелию летать».
— Скромная, значит, — вздохнул Вольф.
— Да не «скромная» же, поймите! — напустилась на него Брунгильда. — Нета знала себе цену. И не набивала эту цену еще выше. И без того она была сокровищем.
— Как же вышло, что она начала летать? — спросил Вольф. Он видел, что Брунгильде не терпится рассказать историю с начала.
— Нета родилась в правильное время — в 1896 году. С детства обожала автомобили. Ее крестная была женой семейного доктора. Вообще семья Снук была близка с семьей этого врача. Именно он брал Нету с собой в поездки и гонял с девочкой на своем «Форде» с холма на холм. Они называли это «полетом». Нета говорила, что летать мечтала всю жизнь... Ее отец купил подержанный автомобиль, когда Нете было девять лет. Вместе с отцом она изучала инструкцию по эксплуатации этого дивного устройства и узнала все, что только можно, о техническом обслуживании механизмов.
— Она жила тогда в Айове? — спросил Вольф.
— Нет, в Айову они переехали чуть позднее. В пятнадцатом году Нета закончила школу и поступила в сельскохозяйственный колледж. Там она «отбывала повинность» — изучала домашнее хозяйство, специальный курс для девушек. И когда наконец «повинность» закончилась, перешла к курсу, о котором мечтала, — ремонт сельскохозяйственных машин, двигатели внутреннего сгорания и прочее...
— Поражает эта жажда знаний, — вздохнул Вольф. — Вот ведь были люди!
— Это что!.. — подхватила Брунгильда. — Все свободное время это юное создание читало книги о летательных аппаратах тяжелее воздуха. Потом до нее дошел слух о летном училище, которое открыл Кертисс в Ньюпорт-Ньюс, Вирджиния. Написала туда и получила ответ: «Женщин не берем». Ладно. Через год авиационная школа открылась уже в Айове, и Снук немедленно подала туда заявление.
— Приняли? — удивился Вольф.
— Да. В Айове приняли, — кивнула Брунгильда. — Может, сыграло роль то, что она училась в местном колледже? Так или иначе, настал долгожданный день первого полета Неты Снук. Она вспоминала спустя много лет это потрясающее ощущение, когда самолет побежал по летному полю, взревел двигатель, и вдруг машина оторвалась от земли... «Я не чувствовала высоту, — писала она, — я только знала, что я — в безопасности, а эти длинные изящные крылья по бокам — часть меня».
— Кстати, такое многие чувствуют, — вставил Вольф.
— Однокашники называли ее «Кудряшкой», — продолжала Брунгильда. — Все шло замечательно, но 9 сентября 1917 года произошло несчастье: во время полета погиб директор школы и серьезно пострадал инструктор. Школу закрыли. Снук снова написала в Ньюпорт-Ньюс, там долго совещались и в конце концов решили принять женщину в число учащихся. Встретили ее там не слишком ласково. Особенно один инструктор вгонял ее в нервную дрожь. Но потом все как-то наладилось.
— А что там с Первой Мировой? — поинтересовался Герман Вольф. — Каким-нибудь образом Нета Снук участвовала в войне?
— Нет, разумеется, — Брунгильда покачала головой. — Она еще летала с инструкторами. До одиночного полета ее не допускали. А когда САСШ вступили в войну, комитет безопасности прикрыл все полеты в школе. Существовало опасение, что немецкие шпионы проникнут в летные школы, угонят самолеты, наделают аэрофотоснимков стратегических объектов. Поэтому Вудро Вильсон издал специальный приказ, запрещающий вообще все частные полеты в Соединенных Штатах — вплоть до окончания войны.
— Ничего себе, — Вольф покачал головой. — Что называется — «подрезали крылья».
— Ненадолго. Снук просидела дома буквально пару месяцев. Ей пришло приглашение от англичан. Министерство авиации Великобритании предлагало ей работу. Рекомендовал «Кудряшку» один из ее однокашников по авиационной школе. Речь шла о контроле сборки двигателей, которые строились в Америке для королевских ВВС. «Кудряшка» Снук отправилась в Эльмиру, штат Нью-Йорк, и там приступила к работе. В ноябре восемнадцатого работа закончилась, и Нета получила благодарственный сертификат от британской военной миссии.
— И что она делала с этим сертификатом?
— Да ничего... А вы что бы сделали с такой бумажкой? Наверное, маменька Снук повесила ее в рамке над семейным камином, — засмеялась Брунгильда. — Что до Неты, то она перед тем, как уволиться, прикупила самолет.
— Ей хватило денег купить самолет? — поразился Вольф.
— Учитывая, какой это был самолет, — да, — кивнула фройляйн Шнапс. — Это был «Canuck» — канадская версия самолетика Кертисс JN-4 по прозвищу «Дженни», причем самолет был после аварии. Это сокровище Нета привезла в Айову и перестроила для него сарай во дворе своих родителей.
— Могу себе представить! — теперь засмеялся и Вольф.
— Даже не можете! — Фройляйн Шнапс махнула рукой. — Это же американская глубинка — и вдруг самолет! Соседи валом валили поглядеть — что за диковину притащила с собой дочка Снуков. Приставали к ней с вопросами: «А как вы его отсюда вытащите? Он что, прямо вот так вверх полетит? Где у него перед, а где зад?»
— Что, все так плохо? — удивился вахмистр.
— Да нет, самолет как самолет, только поломанный... Нета разобрала его, утащила на ближайший луг и там долго чинила и переделывала. В основном ее беспокоило одно: хорошо ли она «делает самолету». «Я-то знаю, что могу летать, — думала она, — а вот полетит ли он?»
— Фройляйн Шнапс, могу я задать вам еще один неприличный вопрос, — Герман Вольф кашлянул, — ну, как боевой камрад — боевому камраду?
— Валяйте, — махнула рукой Брунгильда.
— Гм... Откуда вы знаете мысли Неты Снук?
— А, это... Да все очень просто: она же оставила книгу воспоминаний. Кое-что оттуда я читала... — Брунгильда улыбнулась. — Кудряшка Снук починила самолет и весной двадцатого года подняла его в небо. После этого она открыла первый коммерческий аэродром на Среднем Западе. Как вы помните, авиация поначалу была чем-то вроде балагана для широкой публики. Нета Снук катала желающих на своем самолете: пятнадцать баксов за пятнадцать минут.
— По тем временам — нехилые деньги, — удивился Вольф.
— Так и впечатления публика получала нехилые... — возразила Брунгильда. — Здесь уместно вспомнить, что в летной лицензии, которую получила Нета «Кудряшка» Снук в графе «число пассажиров, которых позволено ей перевозить» было написано «NONE». Она не имела права брать пассажиров. Нета храбро стерла первую букву «N» и получилось — «ONE». Один пассажир. И знаете, чего я не понимаю? Как никто не обратил внимание на подлог! То, что буква стерта самым бесстыдным образом, заметно даже на отсканированной копии, которую можно видеть в интернете...
— Наверное, всем просто хотелось полетать, — предположил Герман Вольф. — Вот на Кудряшку и не донесли.
— Наверное... Скоро Снук уехала из Айовы. Зимой там трудно было летать. А ей хотелось больше времени проводить в воздухе. Поэтому она разобрала свой самолетик и отправила его пароходом в Лос-Анджелес. И сама, естественно, поехала вслед за ним. Знаете Хантингтон-парк в LA?
— Это какой-то огромный ботанический сад, основанный миллионером по имени Хантингтон? — прищурился Вольф.
— Точно. Там же библиотека с редкими книгами, вроде первого печатного издания Шекспира, научный центр и так далее... В двадцатые годы поблизости от этого парка размещалась аэростанция. Ее владелец — Уинфилд Киннер — заключил с Нетой Снук договор. Он позволяет ей использовать свой аэродром в коммерческих целях, то есть катать пассажиров, показывать воздушные трюки и обучать желающих основам пилотирования. А она делает для него воздушную рекламу — поднимает в воздух рекламные щиты и транспаранты.
— Справедливо, — сказал Вольф. — И там Нета Снук познакомилась со знаменитой Амелией?
— Точно, — кивнула фройляйн Шнапс. — Однажды воскресным декабрьским утром 1920 года на аэродроме появилась молодая женщина по имени Амелия Эрхарт и попросила дать ей урок. 3 января 1921 года Амелия впервые поднялась в небо — на самолетике Кудряшки. Полет длился двадцать минут. С этого началась дружба между этими двумя выдающимися женщинами.
Герман Вольф слегка покраснел:
— Я не сомневаюсь в искренности этой дружбы.
— Ну еще бы! Снук обучала Эрхарт бесплатно. Пятнадцать часов обучения без цента оплаты. По тем временам это много. Потом они разбились: не смогли набрать достаточную высоту и врезались в эвкалиптовую рощу. Летчицы не пострадали, зато самолету потребовались новый винт и шасси.
— Что, совсем не пострадали? — удивился Герман Вольф.
— Они упали с небольшой высоты, еще на взлете, — объяснила Брунгильда. — И вот еще что я вам скажу о женщинах, вахмистр. Когда Нета Снук обернулась посмотреть — цела ли ее подруга, то обнаружила, что Амелия пудрит нос. «Что ты делаешь?» — изумилась Кудряшка. «Привожу себя в порядок, — хладнокровно отозвалась Амелия. — Сейчас к месту падения прибегут журналисты, и я хочу хорошо выглядеть на снимках».
— Вы серьезно? — У Вольфа был скептический вид.
— Если это и легенда, то хорошо выдуманная, — улыбнулась Брунгильда. — Лично я ей верю... Нета Снук, однако, считала, что хорошо выглядеть — это еще не все. Нужно хорошо летать. Она была убеждена в том, что женщины способны внести большой вклад в развитие авиации. «Что до жажды приключений, — говорила она, — то в женских сердцах ее гораздо больше, чем в мужских, уж можете не сомневаться. Дух авантюризма подавлялся в женщинах на протяжении многих столетий. Но теперь, в двадцатом веке, он наконец вырвался на свободу». Это она заявила репортеру.
— Ну что, молодец, — вздохнул Вольф.
— И все-таки Нета Снук в отличие от своей подруги Амелии не была такой яростной феминисткой, — Брунгильда покачала головой. — Весной 1922 года Снук вышла замуж и дала обет: отказаться от полетов. Ей хотелось иметь здорового ребенка.
— И как?
— Родился мальчик, здоровый и красивый ребенок. И Нета Снук сдержала слово: она оставила небо, продала свой бизнес и ушла из авиации. Гораздо позднее она читала лекции, рассказывала о своей летной карьере, написала книгу «Я учила Амелию летать». А умерла она 23 марта 1991 года в возрасте девяноста пяти лет.
— Удивительная жизнь, — согласился Вольф. — И вы были правы: весь вопрос в том, что считать «пальмой первенства».
— А я все равно больше всего люблю эти ее молодые фотографии, которые она присылала своим родителям: летчица, радостно встречающая Рождество и Новый год, сулящий ей встречи с небом и новые и новые приключения, — сказала Брунгильда.
— Надеюсь, и у всех нас будет именно так, — подхватил Герман Вольф.
© А. Мартьянов. 15.12. 2012.
Обсудить сказку можно здесь.
