-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
— Я бы не стал так уж безоговорочно доверять всяким там «народным мудростям», — изрек Горыныч.
— Это вы о чем тут спорите? — подошел Билл Хопкинс. — О каком-нибудь двигателе?
Франсуа Ларош плотнее закутался в свой белый шарф.
— В основном о двигателе прогресса, — ответил француз. — Я обмолвился, что таковым часто служила война, особенно большая.
Штаб-сержант Хопкинс пожал плечами:
— Это даже не народная мудрость, а обычное расхожее мнение. Действительно, военные действия подстегивают конструкторскую мысль, изобретаются все новые и новые, зачастую прекрасные вещи.
Он чуть покраснел:
— Я хочу сказать — технически совершенные...
— Мы поняли, что ты хотел сказать, Билл, — дракон вздохнул.
— А вот капитан Хирата, — Хопкинс кивнул в сторону японца, который появился на краю летного поля и явно направлялся в сторону офицерского клуба. — Давайте его спросим.
— Зачем беспокоить человека? — осведомился дракон. — Видно же, что он устал. Дайте ему отдохнуть.
— Нам необходим свежий взгляд на проблему, — заявил Ларош.
— Обусловленный культурными различиями, — добавил Хопкинс.
— Ладно. — Дракон раскрыл рот пошире и испустил призывный трубный рев.
Хирата вздрогнул, остановился и затем медленно подошел к беседующим.
— Кто-то из вас звал на помощь? — вежливо спросил японский капитан.
— Э... Нет. — На мгновение Ларош растерялся, но тут же расцвел широкой улыбкой. — Нам, собственно, необходимо было ваше мнение по одному важному вопросу.
— Слушаю.
— Считаете ли вы, что война является двигателем прогресса?
— В мирное время жизнь уходит на глубину, в военное — жизнь является на поверхности, — глубокомысленно ответил капитан Хирата. — Рожденное во время войны часто бывает несовершенным, потому что производится на свет в спешке. Жизнь таких существ недолговременна.
— Это какая-то дзенская притча? — прищурился дракон.
— И да и нет, — загадочно улыбнулся японец. — Но мы имеем возможность ответить на вопрос, проследив судьбу одного из самолетов.
— Японских, конечно же? — поинтересовался Билл Хопкинс.
— Конечно. — Капитан Хирата слегка поклонился. — Этот самолет был задуман, спроектирован и построен в разгар Второй мировой войны. Можно сказать, что он воплотил собою весь опыт наших боевых действий.
— Вы имеете в виду?.. — начал Хопкинс.
Хирата перевел на него взгляд:
— Ki.84 — «Хаяте», то есть «буря». Американцы называли этот самолет «Фрэнк». Кояма Ясуми со своими конструкторами начал работу над ним в апреле сорок второго. «Накадзима» хотела создать многоцелевой истребитель, который, с одной стороны, превосходил бы все существующие японские самолеты и все известные машины противника, а с другой — мог бы выпускаться массово.
— То есть, идеальный истребитель? — уточнил Ларош.
— В какой-то мере — да, — кивнул Хирата. — Скорость, скороподъемность, дальность полета — все должно было быть выше, чем у более ранних моделей. А кроме того — мощное вооружение: две пушки, два крупнокалиберных пулемета. Что также следует отметить — предполагалось повысить боевую живучесть самолета. Для японских конструкторов такое требование было в новинку.
— Победа любой ценой? — прищурился Билл Хопкинс.
— Скорее, действовала концепция преобладания наступления над обороной, — вступился за японца дракон. — Я правильно излагаю?
— Разумеется. — Хирата выглядел довольным. — Кояма и его сотрудники подготовили эскизный проект в рекордные сроки. Двигатель выбрали восемнадцатицилиндровый звездообразный «Накадзима» Ха.45 — тысяча восемьсот лошадиных сил... В конструкции широко использовали штампованные и прессованные детали.
— А что с живучестью? — вмешался Ларош.
— Бронестекло в козырьке фонаря, бронеспинка, бронезаголовник пилотского кресла, — перечислил Хирата. — Вооружение, как и предполагалось, — два фюзеляжных пулемета, две крыльевые двадцатимиллиметровые пушки, плюс еще подкрыльевая подвеска двух бомб по двести пятьдесят килограммов.
— И когда самолетик полетел? — поинтересовался Ларош.
— Штаб ВВС одобрил проект 12 мая сорок второго года. Разработка конструкции и постройка опытной машины заняли еще одиннадцать месяцев, — ответил Хирата. — Таким образом, в марте сорок третьего первый Ki.84 доставили на аэродром и приступили к испытаниям.
— И как впечатления? — осведомился Хопкинс.
— Летчики-испытатели просто захлебнулись от восторга, — отозвался Хирата. — Прекрасная маневренность, изумительная управляемость — самолет чутко реагировал на любые движения рулей. Устойчивый, не срывался в штопор, превосходно выполнял все фигуры высшего пилотажа. На пикировании разгонялся до восьмисот километров в час, а вообще давал шестьсот с половиной... Маслосистема двигателя оказалась не очень надежной — в гидросистеме постоянные течи... Но это сочли малосущественным дефектом.
— И это надолго задержало запуск серии? — поинтересовался Ларош.
— Во время войны не было времени задерживаться на чем-то надолго, — ответил Хирата. — Может быть, отсюда и проистекает тот «прогресс», о котором мы говорили. В основном выпуск Кi.84 тормозило отсутствие моторов — опытный завод в Мусаси только-только осваивал их производство.
— И когда же началось? — подал голос американский штаб-сержант. — В сорок четвертом?
— В апреле сорок четвертого, если говорить точно, — отозвался Хирата. — Завод в Ота начал собирать серийные «Хаяте». Штаб хотел получить к концу года свыше двух с половиной тысяч истребителей. Но это было нереально, хотя конструкторы очень постарались и сделали все, чтобы производственники могли приблизиться к идеалу. Разработчики обеспечили «Хаяте» хорошую технологичность: для того, чтобы изготовить такой самолет, требовалось вдвое меньше специальной оснастки, чем, например, для Ки.43 и Ки.44. Конструкция самолета разделялась на отдельные узлы, которые могли собираться независимо друг от друга. В том числе — и сторонними субподрядчиками.
— Умно, — вставил Франсуа Ларош.
Дракон помалкивал. Капитан Хирата продолжал:
— Впрочем, идеал опять оказался недостижим. Моторный завод в Мусаси начал делать по сто двигателей в месяц только с апреля сорок четвертого. Субподрядчики тормозили. Лишь к лету сорок четвертого начался заметный рост производительности, и к осени новыми самолетами вооружили двадцать второй авиаполк, который базировался в Китае, в Ханькоу. Командовал полком майор Ивахаши. Летчики там были подготовленные, боевой опыт у них имелся. Ранее они летали на Ки.44, которые требовали от пилота изрядных навыков.
— И как проявили себя новые самолеты в реальном бою? — заговорил наконец дракон.
Капитан Хирата перевел взгляд на Билла Хопкинса:
— Американцы быстро заметили этот новый самолет и назвали его, как уже упоминалось, «Фрэнк». Вообще американцы предполагали, что в Японии создается какой-то супер-самолет. В конце концов, полковник Фрэнк МакКой дал свое имя этому гипотетическому «супер-самолету», назначив на его «должность» Ки.84... Такова одна из версий. В конце августа сорок четвертого двадцать второй полк сражался с четырнадцатой американской воздушной армией, которая поддерживала войска Чан Кай-ши. Через пять недель боев полк перебросили на Филиппины. Вскоре туда же перегнали еще пять полков «Хаяте». Собственно, Филиппины и стали местом первого массового применения нового самолета.
— Насколько я помню, японцы там успеха не имели, — сдержанно произнес Хопкинс.
— О, это так! — согласился Хирата. — У американцев было численное превосходство, а японским машинам не хватало горючего и запчастей. Но все-таки американцы научились уважать новый японский самолет... Кстати, именно на Филиппинах Ки.84 впервые был применен в качестве пикирующего бомбардировщика. Бомбы брали только мелкие — тридцать, сорок пять килограммов...
Хирата помолчал и вздохнул:
— Естественно, самолет не был идеален. Тот дефект, который выявился в самом начале, никуда не исчез: гидросистемы продолжали течь. Сложным в эксплуатации оказался двигатель. Конструкторы сделали его компактным, а это привело к усложнению процедуры сборки и разборки, особенно в полевых условиях. Кроме того, у «Хаяте» постоянно отказывали тормоза. Качество металла было низким — отсюда частые поломки шасси. После Филиппин от шести полков осталась только горстка истребителей.
— Всегда жаль это слышать, — горестно покачал головой Хопкинс.
— Вы жалеете противника? — переспросил Хирата. — Это очень благородно!
— Он жалеет самолеты, — объяснил дракон. — У Билла просто сердце разрывается, когда он слышит о гибели очередного летательного аппарата.
— Это правда, — признал Хопкинс.
— Что ж, может быть, вам будет не так жаль «Хаяте», когда я скажу, что качество самолетов постоянно ухудшалось, — произнес капитан Хирата. — «Хаяте» стал одним из самых массовых армейских истребителей — к концу сорок четвертого года ВВС приняли более полутора тысяч этих машин. Будем учитывать ухудшающиеся условия: бомбежки самолетостроительного завода в Ота, дефицит материалов.
— И как справлялись с дефицитом материалов? — поинтересовался Франсуа Ларош.
— Созданием новых модификаций, — ответил Хирата. — Когда нехватка алюминия стала ощутимой, перешли от цельнометаллических конструкций к смешанным. Кстати, «Накадзима» предвидела этот вариант заранее, поэтому группа Коямы получила указание — изучить возможность применения деревянных частей. Были спроектированы деревянная задняя часть фюзеляжа и деревянные законцовки крыла. Весной и летом сорок пятого такие самолеты выпускались в Ота. Кроме того, в сентябре сорок третьего, — как видите, опять же заранее! — велись работы по созданию цельнодеревянного «Хаяте». Причем технологию пытались приспособить к условиям производства на непрофильных предприятиях — мебельных, текстильных фабриках...
— Изобретательно, — вставил Ларош.
— Как вы считаете, можно это отнести к «прогрессу»? — спросил Хирата. И не дожидаясь ответа, продолжил: — Ки.106 — деревянный вариант Ки.84 — выпускали уже перед самым концом войны. Остроумцы называли его «японским Ла-5»... Несколько вариантов «Хаяте» остались только в проектах или были выпущены в единственном экземпляре — времени не хватило. Да и обычных «Хаяте» выпускали все меньше. С декабря сорок четвертого опять ощущалась нехватка двигателей. Что немудрено: двигателестроительный завод в Мусаси пережил двенадцать американских налетов. 20 апреля сорок пятого года там полностью прекратилась всякая работа. Американцы бомбили и завод в Ота, уничтожая и производство, и готовые самолеты. Цеха рассредоточили по округе, размещали их в любых более-менее пригодных помещениях, но делу это помогало несильно. Последние деяния «Хаяте» — это, наверное, удары по американским авиабазам на Окинаве в том же апреле сорок пятого. Среди бела дня Ки.84 небольшими группами прорывались к аэродромам и сбрасывали бомбы — с горизонтального полета и с пикирования.
— Довольно результативно, кстати, — заметил Билл Хопкинс. — Зато и сами половину состава потеряли.
Хирата пожал плечами:
— На то и война. «Хаяте» участвовали в отражении налетов Союзников до последнего дня войны — и это невзирая на нехватку запчастей и горючего... После войны американцы, кстати, испытывали трофейный «Хаяте» — машина действительно была сопоставима с лучшими образцами.
— А вот русские были другого мнения, — вмешался дракон. — Красная Армия захватила парочку «Хаяте», и один из них испытывал капитан Виницкий в октябре сорок пятого. Он счел, что «японец» уступает новейшим советским истребителям.
— А это так? — Ларош повернулся к дракону.
Дракон хмыкнул:
— Может, да, а может, и нет... Прогресс — штука обоюдоострая, вот что я вам скажу, мои человеческие друзья.
© А. Мартьянов. 16.01.2013.
Обсудить сказку можно здесь.
