-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
— А, Гастингс! — приветствовал товарищ младший лейтенант английского летчика. — Как полетали?
— Удовлетворительно, — сдержанно ответствовал Уилберфорс Гастингс.
— И на какой машине сегодня изволили геройствовать? — Вася был уверен в том, что чрезвычайно остроумно пародирует стиль, которым (по его мнению) изъясняются лорды.
Однако Гастингс совершенно обезоружил его, улыбнувшись простодушно и разведя руками:
— Да, собственно, какое там геройство... Впрочем, как я уже сказал, полет был удовлетворительным. Сегодня Зинаида Афанасьевна снабдила меня «Веллингтоном».
— А! — отрывисто бросил Вася. — Вообще англичане, как я заметил, испытывают определенное пристрастие к тяжелым бомбардировщикам.
Гастингс выглядел озадаченным.
— Признаться честно, я не вполне понимаю, товарищ Вася, дружище, к чему вы клоните, сэр.
— Да ни к чему. Просто к слову пришлось.
— Понятно. — Гастингс вздохнул с облегчением. — А у вас есть какие-то претензии к тяжелым бомбардировщикам?
— Какие претензии могут быть к самолету, который летает? — Вася пожал плечами.
— О, я рад, что мы друг друга понимаем, — заверил Васю Уилберфорс Гастингс.
После такого заявления Вася окончательно почувствовал себя сбитым с толку.
Впрочем, Гастингс как истинный джентльмен тотчас пришел ему на помощь:
— В Советском Союзе ведь строили тяжелые бомбардировщики, не хуже, чем в Англии?
— Возможно, и лучше, — сказал Вася. — Хотя как тут сравнишь... Учитывая человеческий фактор... И само применение. Взять, скажем, торпедоносцы.
— «Суордфиши»? — уточнил Гастингс.
Вася чуть поморщился:
— Я говорю о советских самолетах. Скажем, об АНТ-41. Не летали на таком?
— Увы... На нашем аэродроме его нет, и вряд ли появится.
— В тридцатые у нас, как вам известно, тяжелыми бомбардировщиками в основном занималось КБ Туполева, — продолжал Вася. — Возможности у Туполева были немаленькие, опыт огромный. После ТБ и СБ — ну понимаете, тяжелых и средних бомбардировщиков, — возникла совершенно новая идея воздушного крейсера. Он должен стать самолетом, который будет сопровождать соединения тяжелых бомбардировщиков. Оборонять их от нападения истребителей противника, подавлять наземные средства ПВО, заодно — разведывать цели, уничтожать чужие бомбардировщики. И на сладкое — осуществлять бомбометание.
— Своего рода универсальный самолет, — вздохнул Гастингс.
— Нравится? — обрадовался Вася. — А вот представьте себе, какой это был бы самолет: с мощным вооружением, надежной связью, а по скорости — сопоставимый с истребителями. И в тридцать четвертом в шестой бригаде туполевского КБ — под руководством Мясищева (слышали, конечно, эту фамилию?) начали работы.
— Это была эпоха, когда самолеты устаревали прямо на чертежных досках, — вставил флайт-лейтенант.
— Ничего, наши успевали догнать и отчасти перегнать, — хмыкнул Вася. — Требования к самолету действительно росли не по дням, а по часам. И в первую очередь не столько потому, что возрастали летные характеристики тяжелых бомбардировщиков, сколько потому, что одноместные истребители становились все быстрее и смертоноснее.
— То есть, вы хотите сказать, что принципиальное новаторство вашего самолета заключалось в том, что этот тяжелый бомбардировщик состязался не с другими бомбардировщиками, а с истребителями? — уточнил Гастингс.
Вася с торжеством кивнул.
Флайт-лейтенант заметил:
— И правда, новаторский подход. Однако мне кажется, слишком новаторские идеи, опережавшие время, обычно оказывались неудачными.
— Здесь этого не скажешь. Хотя определенные сложности возникали, — Вася задумался: как точнее выразить мысль. Наконец он сказал: — Бомбардировщик, который не уступал бы по скорости истребителю, уже вылетел из КБ Туполева: двухмоторный СБ по скорости приближался к И-16. Там другое... Нужно было определиться с основной задачей нового самолета.
— Когда задачи меняются на лету, — со знанием дела вставил флайт-лейтенант, — начинаются переделки, а это обычно сулит неудачу.
— Ну хватит уже каркать! — в сердцах оборвал Вася.
Англичанин удивленно поднял бровь:
— В каком смысле — «каркать»?
— Предрекать неудачи! — объяснил Вася. — Выражение такое.
— Так мы с вами сейчас говорим о давно прошедшем времени, — напомнил Гастингс. — Не в наших силах изменить то, что уже случилось.
— Мы можем по-разному к этому относиться, — возразил Вася. — К тому же, летая на этих самолетах сейчас, мы исправляем многие ошибки.
— И совершаем собственные, — добавил Гастингс.
— Не имеет значения, — отмахнулся Вася. — Главное, что самолеты живут, летают, что их история не заканчивается тридцатыми или сороковыми, а продолжается.
— Согласен с вами, сэр, — важно наклонил голову Гастингс.
— Ну так вот, — успокоился Вася, — круг задач нового самолета. Тут тоже заключалось своего рода новаторство, потому что Туполев замахнулся на создание сухопутного торпедоносца, то есть — торпедоносца наземного базирования. В тридцатые это было несомненным новшеством. В конце концов, решено было создавать легкий крейсер и заодно — торпедоносец, который мог быть использован также как бомбардировщик.
— О! — вымолвил Гастингс. — А как с ночными полетами?
— Вы, англичане, любите ночные полеты, — сказал Вася. — Мы, впрочем, тоже их не чурались. Новый самолет мог — по идее — летать и днем, и ночью. Мог летать в туман, дождь, вообще — в плохую погоду. Мог летать далеко — на три тысячи километров.
— А скорость? — напомнил Гастингс. — Он, кажется, должен был обгонять истребители?
— Ну, не обгонять, — поправил Вася, — но не сильно отставать. В общем, триста — триста сорок километров в час давал.
— А моторов сколько поставили? — заинтересовался Гастингс.
— Два. Двигатели, как вы правильно заметили, коллега, — серьезно произнес Вася (хотя Гастингс ничего не «замечал» по этому поводу), — это самое главное и самое больное. В тридцать пятом году моторов нужной мощности не существовало. Была надежда на форсированный вариант одного советского двигателя — М-34ФРН. Поколдовали над ним и запустили в серию уже в тридцать шестом. Кстати, в те годы это был самый мощный советский мотор — и один из самых мощных в мире.
— Впечатляет. — Гастингс вынул из кармана трубочку и набил ее табаком. — Знаете, я даже разволновался.
— Покажи англичанину бомбардировщик с мощным мотором, — засмеялся Вася, — и глаза у него разгорятся.
— Вообще-то я способен восхищаться и «Гладиаторами», — пояснил Гастингс. — Не говоря уж о «Спитфайрах».
— Но сознайтесь, бомберы вам ближе к душе, — настаивал Вася.
— Мне близко к душе все, что с крыльями и мотором, — сказал Гастингс. — С винтом, турбиной и так далее.
— И с торпедой в брюхе, — прибавил Вася. — Требования к самолету, как вы и предполагали, изменились. Теперь нужен был в первую очередь торпедоносец. И возникла проблема: куда, собственно говоря, девать торпеду? После нескольких вариантов остановились на наиболее брутальном: торпеда ТАНФ массой 920 килограммов.
— Фью! — присвистнул Гастингс. — Какой же бомболюк для такой штуки нужен?
— Большой, сэр, как нетрудно догадался: шесть с половиной метров — чуть меньше половины всей длины фюзеляжа, — объявил Вася. — Такого длинного бомбоотсека не имел тогда ни один самолет, даже самый тяжелый.
— Стало быть, и бомбу он мог взять на борт немаленькую, — вставил Гастингс, и его глаза мечтательно затуманились.
— Самую крупную — тысячу килограммов, — кивнул Вася. — Конструкторы, надо сказать, неплохо справились с непростой задачей — обеспечить прочность фюзеляжа с очень большим вырезом. Предполагалось, что новый самолет будет осуществлять торпедометание по линкорам и крейсерам противника, причем с малых высот — до десяти метров.
— Звучит как музыка, — Гастингс выпустил первое облачко дыма из своей трубки.
— В тридцать шестом начали испытания, — продолжал Вася. — 2 июня тридцать шестого летчик-испытатель Чернавский поднял АНТ-41 в воздух. Самолет понравился — только для улучшения поперечного управления понадобилось чуток увеличить площадь элеронов. Второй полет — третьего июля. И тут — неожиданность: через семь минут после взлета на высоте почти в три тысячи метров и при скорости в двести шестьдесят километров в час машину затрясло.
— Флаттер, — сказал Гастингс. — О да. В тридцатые это стало проблемой.
— Именно. Причем о флаттере знали, специально работали над устранением этой опасности. И — нате. Вибрация вырвала у летчика штурвал из рук, и экипаж выбросился из самолета с парашютами. Это случилось в Химках, под Москвой.
— Они спаслись? — нервно спросил Гастингс.
— Да, — кивнул Вася. — Причем сразу после эвакуации экипажа правое крыло сломалось и стало складываться кверху. Машина рухнула на землю. Все, конец.
— И откуда взялся флаттер, если над устранением проблемы уже поработали?
— Намекаете, что плохо поработали? — прищурился Вася. — Да, критическая скорость флаттера для крыла была намного больше, чем скорость полета самолета перед аварией. Решили, что флаттер крыла был вызван слишком большими люфтами, которые образовались в узлах крепления элеронов. То есть исправить выявленный дефект нетрудно. Поэтому в самолет продолжали верить.
— И что? — Гастингс пыхнул трубкой несколько раз. — Видите ли, товарищ Вася, я вас не подгоняю, но объясните мне, почему я никогда не встречал упоминания об участии самолета АНТ-41 в боевых действиях? Ведь по вашим словам, это была замечательная машина.
— Любая машина выглядит замечательно, если о ней рассказывать с душой, даже ваш любимый «Гладиатор», — заметил Вася. — Однако вы правы в том отношении, что АНТ-41 был очень перспективным проектом. Предусматривали не только сухопутный вариант, но и поплавковый. В общем, идей было много, и все они — по крайней мере, на бумаге, — выглядели многообещающими.
— И?.. — настаивал Гастингс.
Вася развел руками.
— И ничего, дружище. То есть совсем ничего. Уже подготовлен был серийный вариант самолета Т-1 (торпедоносец-первый), он же АНТ-41... Уже...
— Может быть, дело в аварии? — предположил Гастингс.
— Авариями летчиков-испытателей не смутишь, да и конструкторов, по большому счету, тоже, — покачал головой Вася. — По этому делу, насколько известно, никого не посадили — невзирая на рассказы об ужасах, которые якобы тогда творились в Советском Союзе. Никого даже не сняли. Просто не стали делать самолет, и все.
— Ничего себе, ресурсы у страны! — вздохнул Гастингс. — Разработали и построили, а потом разбили такой самолетище — и никаких последствий.
— Ну, дальние последствия наверняка были, — сказал Вася. — Вы же понимаете, Гастингс, — идеи не пропадают, а получают дальнейшее развитие. Может быть, тогда занялись вплотную дальним двухмоторным бомбардировщиком ДБ-3, поэтому на АНТ-41 решили не отвлекаться. Ни одного документа не осталось! Мы не можем однозначно сказать, что случилось с первым торпедоносцем сухопутного базирования.
— Вот это загадочка, — молвил Гастингс, — почище пришельцев из космоса.
— Может, пришельцы утащили самолет? — съязвил Вася.
— Этого, сэр, мы с вами никогда не узнаем. Возможно, без пришельцев не обошлось, — невозмутимо ответствовал англичанин, и по его виду невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.
© А. Мартьянов. 05.05. 2013.
Обсудить сказку можно здесь.
