-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
Уилберфорс Гастингс выглядел очень довольным.
— Мне нравятся льготы, которые в нынешнем сезоне дают английским летчиком! — сообщил он. — Лично я теперь летаю на «Спитфайре» — на «пятерке». О, как я обожаю эту машину!
— Что ж, а я для разнообразия выбрала «Бульдог», — сообщила Брунгильда. — Мне на нем как-то сподручнее.
— Вы, фройляйн, тоже решили опробовать английскую технику? — изумился Гастингс.
Брунгильда пожала плечами:
— Почему бы и нет? Конечно, круче всего взять «мессер», забраться на высоту, куда… как там Василий говорит? Куда Макар телят не гонял… И оттуда спикировать на бедного, ничего не подозревающего англичанина. Но это — как это вы, англичане, выражаетесь? Неспортивно.
— На войне все средства хороши, — вмешался Герман Вольф. — То есть, не то чтобы это было мое мнение… Но существует такая точка зрения.
Брунгильда пожала плечами:
— Мы же не на войне. Мы играем, пробуем себя и самолеты. Кстати, лично я неплохо чувствую себя на английском аппарате.
— Помнится, как-то мы обсуждали «национальные особенности» самолетов и авиаторов, — припомнил Гастингс. — Пришли к выводу, что на итальянских самолетах успешно могли действовать только итальянские летчики. И те же итальянцы, пересаженные на американские самолеты, терялись.
— Любой потеряется, если всё незнакомое, — вступилась за итальянцев Брунгильда. — Кстати, вот забавный пример. Как вы думаете, что делали итальянцы с трофейными французскими самолетами?
— Боюсь спрашивать, — нахмурился Гастингс.
— У итальянцев был хороший консультант — немцы, — вступил Герман Вольф.
Брунгильда живо повернулась к нему и подняла палец:
— Ага! Как говорит Вася, «что немцу смерть — то русскому лекарство».
— Фройляйн Шнапс сегодня просто блещет народными пословицами и поговорками, — вставил Вольф.
— Я совершенствую мой лексикон, — объяснила Брунгильда. — Впрочем, могу больше не блистать, если это кому-то не нравится. Смысл моего высказывания в том, что самолеты, которые нравились немцам, итальянцам совершенно не подходили. И наоборот.
— А о каких машинах мы, собственно, сейчас толкуем? — поинтересовался Гастингс.
— Да все о тех же — «Блок», «Потез», «Девуатин»… Помните операцию «Торч», Гастингс? — заговорила фройляйн Шнапс. — Союзники оккупировали колонии в Северной Африке. Французы фактически не сопротивлялись. Вооруженные силы Виши были распущены — в результате всех этих перестановок Италия заполучила большое количество военных трофеев, говоря проще — чужой военной техники. В марте сорок третьего шестьсот самолетов французского производства перешли к итальянским военным.
— Интересно, что названия французских машин так и «отдают» Первой мировой войной, — задумчиво проговорил Гастингс. — Все эти «Моран-Солнье»… То ли дело — «Спитфайр»!
— «Спитфайры» Италии никто не дал, — заметил Герман Вольф.
— Страшно подумать, что сделали бы итальянские летчики со «Спитфайрами», — сказала Брунгильда.
Флайт-лейтенант пожал плечами:
— Однако англичане в свое время не побоялись дать «Спитфайры» полякам — и ничего… В смысле, ничего ужасного ни для «Спитфайров», ни для поляков не произошло.
— А мне интересно, что делали итальянцы со всем этим французским хламом, — вставил Герман Вольф.
— Для начала они перегнали свое имущество из Африки в Италию, — сообщила Брунгильда. — Это был самый логичный шаг. Но дальше начинается характерная для Италии «комедия положений».
— Ничего себе — «комедия», шестьсот трофейных самолетов! — возмутился Вольф.
— Итальянские вояки приняли решение: довести до ума «Девуатины» — D.520, «Лиоры» LeO.451…
— Опять же, логично, — кивнул Гастингс. — Это были лучшие французские машины. Мы это уже обсуждали, и не раз.
— А что они сделали с остальными? — не переставал беспокоиться Вольф.
— Да уничтожили! — ответила Брунгильда. — Прямо на базах. Стоило перегонять из Африки, между нами говоря… Десяток «Потезов» просто сгнил на аэродроме, ни разу не поднявшись в воздух. То же самое случилось с Bre.693. Есть намеки на то, что пара любопытствующих итальянских пилотов попробовала летать на них. Bre.693 двухмоторный самолет, итальянцам такие нравились. Ну, полетали-полетали… на том и кончилось. О чем еще рассказать?
— Слушайте, фройляйн, честно говоря, после ваших рассказок впечатлительные люди по ночам кричат, — не выдержал вахмистр Вольф. — Это ведь страшно, если подумать.
— Страшно будет сейчас, — предупредила Брунгильда Шнапс. — Жил-был самолетик «Потез» 631. Перегнали его из самой Африки в Сен-Рафаэль. Это где-то в Италии. Там его получил сержант Заккария. Сержант приручил самолетик, втерся к нему в доверие, перегнал его в Венегоно — это, опять же, в Италии, — где беднягу и уничтожили.
— Сержанта? — прищурился Гастингс.
— Самолетик! — сердито отрезала Брунгильда.
— Впечатление, будто итальянцы получили в руки игрушки, которые старший брат позволил им ломать, — нахмурился Герман Вольф.
— В защиту итальянцев могу сказать, что они честно пытались приспособить к делу «Мораны-Солнье» 406, — заметила Брунгильда. — Но эта машина, во-первых, устарела, а во-вторых, к ней не имелось запасных частей. В результате на балансе Regia Aeronautica повисло около пятидесяти ни к чему не годных истребителей… Смешная история случилась с одним «Кадроном» С.445. Кстати, вот этот самолет итальянцам понравился.
— Ну еще бы, он ведь двухмоторный и многоцелевой, — вставил Гастингс. — Надежный — ломиком не добьешь. И расход топлива небольшой. Любимый типаж для итальянца.
— Ну так вот вам история про итальянского летчика и французский самолет, — продолжала Брунгильда. — Молодой tenente — лейтенант Вико Росаспина — инструктор из учебного центра планерных полетов в Камери — получил С.455 в Сан-Рафаэле. Этот самолет следовало перегнать в Албенью. Но вот незадача — перекрасить машину не успели. Заметив французские кокарды, бравые итальянские истребители устремились на перехват. Стрелять по своим Росаспина не стал.
— А может, не мог? — предположил Гастингс азартно. — Просто я думаю, у него не были установлены пулеметы, ведь он летел над своей территорией.
— Так или иначе, пилоту пришлось уходить от преследователей. И он ухитрился проскочить узкими долинами Лигурии. Видать, не так просто провести там самолет, истребители отстали. Кстати, этот летчик пережил войну и потом стал известным спортивным пилотом и испытателем.
— Меня беспокоит судьба самолета, — признался Вольф.
— «Кадроны», как уже было сказано, итальянцам нравились, — ответила Брунгильда. — Их использовали для связи и для обучения. Три С.455 активно использовались в учебном бомбардировочном центре в Мальпенсе.
— Ну хоть что-то, — вздохнул Вольф. — Кстати, а какой из трофейных самолетов интересовал немцев?
— LeO.451, — ответила Брунгильда. — В марте сорок третьего одна итальянская отдельная бомбардировочная группа — за номером 51 — осталась без самолетов. Слишком тяжелы оказались бои над Сицилией, и итальянцы из Пятьдесят первой потеряли все свои CantZ.1007. Не надо морщиться, герр вахмистр, и говорить, что то был хлам. Итальянцам нравилось. И вот все «Канты» они ухлопали, а тут как раз в Провансе их ожидали трофейные LeO.451.
— И как итальянцам «Лиоры»? — спросил Гастингс.
— Двухмоторные, — подсказала Брунгильда. — Сравнительно легкие в управлении, если удастся поднять их в воздух…
— То есть, итальянским пилотам они понравились, — заключил Вольф.
— И да, и нет, — отозвалась фройляйн Шнапс. — Дело в том, что конкретно эти восемь «Лиоров», предложенных Пятьдесят первой группе, находились в очень плохом состоянии. Все-таки они уже принимали участие в боях. Вмятины, поврежденное бортовое вооружение, даже пробоины! В конце концов командир группы подполковник Джансанти принял решение отказаться от данных LeO.451.
— Ну так что же, в результате, итальянцы сделали с этим хламом? — не выдержал Гастингс. — Уничтожили?
— Нет, предложили немцам, коль скоро те заинтересовались LeO.451, — ответила Брунгильда. — Речь шла о шестидесяти четырех самолетах. Двадцать два находились в Италии, а остальные валялись по всей Франции в самом плачевном состоянии. Что забавно, генерал Мильх буквально схватился за эти LeO.451. Но вывести их из Италии и Франции до капитуляции Муссолини не успел.
— Ощущение какого-то вселенского хаоса, — не выдержал Гастингс.
— Так и было, — кивнула Брунгильда. — Итак, у нас остается последний из французских самолетов — «Девуатин». Он единственный сыграл хоть какую-то роль в рядах итальянских ВВС. Этот самолет был на вооружении девяти итальянских истребительных частей. Где-то его использовали просто для обучения, где-то не сохранилось никаких воспоминаний… Хотя, если честно говорить, итальянцы очень внимательны к именам своих летчиков. Если читать книги, то именно в итальянских источниках будет больше всего имен, — добавила Брунгильда.
— Вам видней, фройляйн, — кивнул вахмистр Вольф.
Брунгильда пожала плечами:
— Это мое частное наблюдение… Вернемся, однако, к «Девуатинам» в итальянском небе. Активнее всех действовали на этом самолете три группы — Пятьдесят девятая, Двадцать вторая и Сто шестьдесят первая. Они базировались в центральной и южной частях Италии. Отбивались от союзников. Пятьдесят девятая на D.520 дралась с четырехмоторными американскими бомбардировщиками. Ничего себе, да? Они обороняли Ливорно, Пизу, Флоренцию… «Девуатины» действовали вместе с Ме.210 — не спрашивайте, как им это удавалось…
— А я все-таки спрошу! — не выдержал Гастингс. — Звучит почти фантастикой.
— Ладно, — сдалась Брунгильда. — Известен бой 1 марта 1944 года в районе Неаполя. Два Ме.210 и «Девуатин» с капитаном Минуцци за штурвалом атаковали В-24. Минуцци на D.520 несколько раз нападал на «Либерейтор» и в конце концов сбил его. Вообще-то этот случай, наверное, можно считать исключением из правил. Так или иначе, итальянцам нравилось, что «Девуатин» вооружен двадцатимиллиметровой пушкой. Хотя сама по себе пушка оставляла желать лучшего: боезапас всего в шестьдесят выстрелов. Кроме того, пушку часто заклинивало. Но если уж она стреляла, то стреляла хорошо. Нравилось радиооборудование, удобная кабина. С другой стороны, шасси слабоваты… Но если уж прямо говорить, эти самолеты не могли уже повлиять на ход войны.
— На ход войны не смогли повлиять даже Ме.210, — возразил флайт-лейтенант. — Но само по себе использование трофейных самолетов — любопытная вещь. Итальянцы и немцы действительно по-разному смотрели на технику.
— А меня изумляет, что «Девуатин» — по сути, устаревшая машина, — оказался таким популярным и действенным, — сказала Брунгильда. — Хотя, конечно, мистер Гастингс прав: повлиять на ход войны не могло уже ничто. Вся область Реджиа Калабрия просто усеяна обломками «Девуатинов»…
— Словом, «Спитфайр» — лучшее из всего, что изобретено человечеством! — подытожил Гастингс, улыбаясь.
— Я выбираю «Бульдог», — парировала Брунгильда. — По крайней мере, на время «английского сезона». А вы, вахмистр?
— Я? — Герман Вольф улыбнулся. — А я, пожалуй, возьму Ме.210. Средства позволяют, знаете ли. До встречи в небе, друзья!
© А. Мартьянов. 29.09. 2013.
Обсудить сказку можно здесь.
