-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
15 декабря 1941 года, Подмосковье
Лейтенант Голубин не скрывал своего хорошего настроения.
Обидно было ему сидеть на адъютантской должности, когда душа рвалась в бой.
Но сколько ни просился, слышал отказ.
— Куда тебе, Иван, с твоим-то глазом в истребители! — постоянно слышал он от командиров.
В неполные двадцать, в сороковом году, при аварийной посадке И-153, лейтенант Иван Голубин повредил левый глаз и был списан с летной работы.
В мирное время еще можно было как-то соглашаться с приговором врачей, но сейчас, когда шла война!..
Опытных летчиков катастрофически не хватало, и в конце концов Иван Голубин добился своего.
Самолет пришлось осваивать новый — МиГ-3. Но после военной авиационной школы, законченной еще до войны, с этим делом справился быстро. Главное — скорей начать летать!
…Задание было обычное: штурмовать колонну противника. Немцы рвались к Москве, в воздухе постоянно находились их самолеты — враг чувствовал себя безнаказанным.
Лейтенанты Голубин и Шишковский вылетели на МиГах к линии фронта.
Зенитки встретили их на подлете к цели.
Ведомый лейтенант Шишковский почувствовал, как самолет теряет управление: осколок разворотил руль высоты.
Он развернулся в сторону своего аэродрома. Подбитый самолет был теперь бесполезен.
Голубин продолжал полет в одиночестве.
Он не сомневался в том, что выполнит задание. Освоив ночные полеты на МиГе-3, он крепко верил в возможности этого самолета. За неполные три месяца успел сбить несколько «Мессеров» и две «Штуки».
— Вот они, красавцы! — пробормотал Голубин, обнаружив длинный темный «хвост», двигавшийся по дороге, между лесами.
Он снизил самолет и открыл огонь, с удовлетворением наблюдая за тем, как разбегаются немцы и как опрокидываются и вспыхивают их автомобили.
МиГ-3 промчался над головами врагов, взмыл в воздух, описал круг и вернулся.
— Вторая порция, получите и распишитесь в получении!
Боезапас еще оставался. И летчик сделал третий заход.
Вот теперь все, пора уходить. Противнику теперь есть чем заняться. Вон как изменилась картинка: тут и там пылают машины, лежат убитые гитлеровцы.
Голубин взял курс на свой аэродром.
— Где же вы? — бормотал он сквозь зубы. Летчик отдавал себе отчет в том, что немецкие «коллеги» не оставят такую дерзость без внимания.
Вот они! «Мессеры»! Идут строем.
Уходить? Поздно. Да и не оторваться от них. Догонят и расстреляют.
Одинокий самолет с красными звездами развернулся и первым врезался в строй Bf.109F.
Те определенно не ожидали подобной дерзости, но опомнились быстро.
Голубин увидел, что один «Мессершмитт» заходит ему в хвост, и быстро сманеврировал скоростью: убавил газ. Истребитель противника оказался впереди.
— А теперь — огонь! — приказал Иван сам себе.
Bf.109 рухнул на землю.
Второй зашел слева — со стороны слепого глаза. Однако Голубин не шутил, когда говорил, что и с одним глазом будет бить точнее, чем немцы — с двумя.
Он повторил маневр. Второй «Мессер» загорелся.
Оставшиеся окружили МиГ-3 и буквально «облили» его огнем.
Прямое попадание в мотор.
— Все, ребята, мне пора, — сказал Голубин.
Он не бравировал: внизу как раз открылась ровная площадка, удобная для того, чтобы посадить самолет.
Лейтенант плюхнул МиГ-3 с убранными шасси, выскочил из самолета и бросился в лес.
Если немцы и пытались преследовать его, то Иван об этом не узнал — в любом случае они его не догнали. Да и не больно-то хотелось соваться в зимний русский лес, да еще в темноте…
— Стой! Кто идет?
— Свои…
Иван остановился, позволив вышедшим из чащобы людям осмотреть его документы.
— Видели, как дрался ты, видели и как самолет сажал, — сказал ему немолодой крепкий мужчина в ватнике, с винтовкой через плечо. — Николай Поляков, бывший председатель колхоза. Мы тут от немцев скрываемся. Деревню нашу, Ветолино, они заняли. Идем, в землянке передохнешь.
Голубин с благодарностью принял приглашение. Ему не терпелось вернуться к своим, но переходить линию фронта в одиночку не решался.
На третий день в лагере появились армейские разведчики.
— Захватите попутчика? — посмеиваясь, спросил их Поляков и показал на летчика. — Ему позарез в свой полк надо…
7 июля 1942 года, аэродром Люберцы, Подмосковье
Полковник Сталин пожимал руку Герою Советского Союза капитану Ивану Филипповичу Голубину.
«Личный» полк Василия Сталина — 434-й истребительный — получал лучших летчиков и лучшие самолеты.
Если бы все остальные авиационные полки Красной Армии были укомплектованы так же — или хотя бы наполовину так же хорошо, — господство нашей авиации в воздухе давно бы уже стало абсолютным.
Но элитный полк имелся в составе советских ВВС пока один.
И Голубин в числе избранных прибыл в Люберцы — осваивать самый новый истребитель — Як-7Б.
— Увидишь, — свойски говорил ему Василий Сталин, — отличнейший самолет. Двигатель у него — почти тысяча двести «лошадей», и вооружен получше: не «шкасики», как на Яке-первом, а пушка ШВАК и два крупнокалиберных пулемета УБС. Конструкция тоже более прочная, крылья не отвалятся.
Голубин помалкивал о том, что до сих пор летал на МиГах. Какая, собственно, разница! Он может переучиться и на Як-7Б.
— В управлении, ребята говорят, «седьмой» потяжелее «первого», зато вертикальный маневр у него лучше, — продолжал Василий. — Сегодня сам убедишься.
— Мне бы «мессер» потрогать, — высказал давнее пожелание Голубин. — Сбил их несколько штук, а летать на таком не приходилось. Хотелось бы понять, на что этот самолет способен, а на что нет.
— Организуем, — обещал полковник Сталин. — В полку сейчас работают инструкторы — подполковник Антонов и майор Семенов, мои подчиненные из Инспекции ВВС. Они будут вас готовить. Заодно и «мессер» освоите — есть два трофейных, я попрошу, чтобы их нашему полку выделили. Кстати, инспекторы мои говорят, что летчики хоть и хорошие, а тактически грамотно воздушный бой на вертикалях вести почти никто не умеет.
— Тяжело в ученье — легко в бою, — сказал Голубин. — Я согласен учиться.
14 июля 1942 года, Москва
Представитель Ставки — армейский комиссар Второго ранга Степанов, вернувшись из командировки, докладывал Верховному:
— Ситуация в Сталинграде в плане авиации аховая. Аэродромы — просто посадочные площадки. Для скоростных самолетов приспособлены плохо. Средства ПВО кое-где просто отсутствуют. Со связью вообще беда, товарищ Сталин: проводной связи между частями нет, а КП беседуют по гражданским междугородним линиям.
— Как Сталинград прикрыт с воздуха? — подал голос командующий ВВС генерал-лейтенант Новиков. — Покажите подробнее.
Степанов подошел к карте, взял указку.
— Местность здесь безлесная, маскировать авиацию трудно. Аэродромы и расположенные на них самолеты легко обнаруживаются противником. Сам город прикрывает Сто вторая истребительная авиационная дивизия ПВО. Самолетов она имеет восемьдесят, и это сплошь И-16, И-15бис, И-153. Як-1 тоже есть, но их очень мало. Дальние подступы к городу истребителями вообще не прикрыты.
Товарищ Сталин мрачнел с каждой фразой все больше. Трубка сипела. Верховный положил ее на стол и спросил негромко, с подчеркнутым спокойствием:
— Предложения?
— Необходимо в самое ближайшее время отправить туда хотя бы один полк на новых типах самолетов, — ответил Степанов. — Передать его в распоряжение командующего Восьмой Воздушной армией генерала Хрюкина.
Сталин еще немного помолчал.
— Разумно, — признал он. — Мы подготовим соответствующую директиву.
…Генерал Хрюкин действительно получил соответствующую директиву, в которой говорилось:
«Довожу до Вашего сведения, что 434-й истребительный авиационный полк крайне нам дорог, так как в его состав вошли специально подобранные летчики с большим боевым опытом. Поэтому использовать его генерал-лейтенант авиации Новиков приказал только для воздушного боя и преимущественно для уничтожения бомбардировочной авиации противника».
Хрюкин некоторое время размышлял над полученной директивой.
«Во времена царя Петра такой полк считали бы «потешным», — подумалось ему вдруг. — А с другой стороны, из «потешных» петровских полков и выросла прославленная русская гвардия!»
И с военной, и с идеологической точки зрения такой полк был кстати.
И генерал написал на полученной директиве:
«В этом духе использовать».
В штабе фронта разберутся. Там умные головы сидят.
16 июля 1942 года, аэродром Гумрак, недалеко от Сталинграда
Командир бомбардировочного авиаполка подполковник Полбин встретил истребителей дружески.
С одной стороны, Полбина немного настораживало, что его полк, целиком вооруженный пикирующими бомбардировщиками Пе-2, будет теперь подчинен непосредственно Василию Сталину.
«Васька» слыл человеком бесцеремонным и взбалмошным. А с другой стороны — за своих стоял горой и ничего так не желал, как покрыть славой главное свое «воинское звание» — «сын Сталина».
«Ничего, сработаемся как-нибудь», — подумал Полбин, пожимая Василию руку и докладывая об успехах своих летчиков: в полку освоили бомбометание с пикирования, а это было редкостью.
«Братский» истребительный полк должен был прикрывать бомбардировщиков. О том, какие директивы рассылали друг другу генералы и какие писали на них резолюции, боевые летчики не особенно задумывались.
Василий Сталин выслушал краткий доклад подполковника, одобрительно кивнул, затем осмотрел здание на краю аэродрома, где намеревался разместить свой штаб, приказал выгрузить и отнести туда ящик коньяка и объявил:
— Ну вот мы и дома.
Битва за Сталинград начнется на следующий день.
© А. Мартьянов. 18.10. 2013.
