-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
20 июля 1914 года, Гатчина
Великий князь Александр Михайлович не скрывал раздражения.
— Вся эта затея с большими кораблями представляется весьма сомнительной.
Как полевой генерал-инспектор авиации и воздухоплавания, великий князь вынужден был принимать решение касательно тяжелых самолетов Сикорского. И это его нервировало.
Конструктор Игорь Сикорский всегда считал, что настоящий успех возможен лишь при коллективной работе. Отчасти поэтому он построил самолет «Илья Муромец» — большой, тяжелый, с экипажем в несколько человек, с четырьмя моторами. И буквально за три недели до начала войны совершил на нем долгий перелет — из Петербурга до Киева.
— Мы доказали, что воздушный корабль, мощный, снабженный хорошими моторами, способен преодолевать неблагоприятные условия воздушной стихии, при которых обычные аэропланы лететь не в состоянии, — заметил Сикорский.
Великий князь поморщился:
— Опять вы со своим «Ильей Муромцем Киевским»! Это неповоротливая машина. Как ее использовать на войне?
— Мы считаем, что «Илья Муромец» — отличный тяжелый бомбардировщик, — ответил вместо Сикорского начальник Гатчинской авиашколы полковник Ульянин. — Для него потребуются специальные авиабомбы и стрелковое вооружение. Главное артиллерийское управление уже получило заказ.
— Но что он будет делать на фронте? — нахмурился великий князь.
— Разберемся на месте, — ответил Ульянин. — Штабы с командирами кораблей примут решение согласно обстановке.
— Ладно, пока занимайтесь комплектованием отрядов, — сдался Александр Михайлович. — Сейчас необходимо собрать все наши силы в кулак, чтобы дать отпор коварному врагу.
Ноябрь 1914 года, Барановичи, Ставка
Генерал-майор Шидловский нервничал. Ситуация с «Муромцами» — его любимым детищем — складывалась самым неблагоприятным образом.
Сперва на фронт были отправлены два воздушных корабля. Их предоставили самим себе, и действовали они без руководства и технической помощи. Ничего удивительного, что тяжелый бомбардировщик, могущий нанести врагу значительный урон, выглядел сейчас беспомощно и жалко.
А тут еще постоянные донесения штабс-капитана Руднева, командира одного из воздушных кораблей. Руднев пользовался репутацией храброго офицера, поэтому ему верили.
Штабс-капитан неустанно писал, что «Муромец» не в состоянии подняться на боевую высоту, что аппарат ненадежен. Между тем экипажи Эскадры сидят без дела, и таким образом лучшие летчики страны отвлекаются от фронта ради «сомнительного изобретения» Сикорского.
Шидловский не мог спокойно смотреть, как погибают лучшие надежды на применение такого мощного оружия, как «Муромцы». И написал лично Верховному Главнокомандующему — великому князю Николаю Николаевичу.
Теперь его ждали в Ставке.
— Вам известна позиция великого князя Александра Михайловича, — такими словами встретил его Верховный. — Он не доверяет новейшей технике, тем более — русской. Аппараты Сикорского, по его мнению, — не более, чем раздутая авантюра.
— Это не так! — возразил Шидловский прямо. — И мы беремся доказать свое мнение.
— У вас уже найден способ? — прищурился Верховный Главнокомандующий.
— Мы предлагаем организовать Эскадру Воздушных Кораблей десятикорабельного состава, — ответил Шидловский. — Поделить авиацию на тяжелую, подчиненную Главному командованию, и легкую — подчиненную войсковым соединениям.
— Где предполагаете базирование? — заинтересовался великий князь Николай Николаевич.
— Идеально подходит местечко Яблонна близ Варшавы. — У Шидловского на все был готов ответ: он обдумывал этот разговор не один день. — Яблонна находится недалеко от фронта. С севера защищена Ново-Георгиевской крепостью, с запада — позициями по реке Бзуре, с юга — Варшавской оборонительной системой. Поблизости имеется поле, годное под аэродром.
— Я просмотрю бумаги, — обещал великий князь Николай Николаевич. — Вам придется обождать несколько дней.
Через несколько дней Шидловский был назначен начальником Эскадры.
21 января 1915 года, Яблонна
Прибытие великого князя Александра Михайловича стало для Эскадры неожиданностью.
Великий князь изъявил желание познакомиться с Эскадрой, и скоро на аэродроме выстроился весь летный состав.
Шидловский с тяжелым сердцем принимал высокого гостя. Он знал, что мнение Александра Михайловича о «Муромцах» не переменилось.
— Ну что ж, — проговорил великий князь, — как вижу, вы тут неплохо устроились. Сначала забрали себе в подчинение Эскадру, отвлекли от боевой работы лучших пилотов и многочисленный технический персонал. А сами сидите без дела.
Шидловский понимал: великий князь страшно недоволен тем, что Эскадру организовали без его участия.
— Я советовался со специалистами, — продолжал Александр Михайлович, — и все они держатся единого мнения: «Муромцы» разработки Сикорского совершенно непригодны. Кто такой Сикорский? Недоучка, дилетант! Его аэропланы обладают серьезными дефектами, которые ведут к неминуемой катастрофе.
— Можно ли просить вас привести пример? — осведомился Шидловский.
— Извольте! — отвечал великий князь, неплохо разбиравшийся в аэронавтике. — Корабль и особенно шасси недостаточно прочны. Фюзеляж настолько длинен и тонок, что при крутом вираже не выдержит крутящего момента, создающегося мощными рулями, и гибель экипажа неизбежна. Расстояние между верхними и нижними планами слишком мало — будут образовываться вихревые токи, а они породят вибрацию всего корпуса. Корпус же, как уже говорилось, недостаточно прочен. Шасси, стойки и стяжки создают сопротивление, уменьшающее высоту и скорость корабля. Плоский профиль крыла не обладает необходимой подъемной силой — не лучше ли было поставить толстое крыло?
— Таково мнение вашего высочества? — тихо спросил Шидловский.
— Разумеется, я многократно советовался со специалистами! — был резкий ответ великого князя. — Да если непонятны все эти научные доводы, приведу более простые: высота полета «Муромца» будет недостаточно большой. А сам корабль — отличная мишень. Вас будут расстреливать, как уток во время охоты. Такой довод недостаточен?
— У «Муромцев» уже был успешный опыт планирования при остановке всех моторов, — сказал Шидловский. Он понимал, что нет смысла возражать сразу на все.
— Можете продемонстрировать?
— Извольте.
Командир третьего корабля штабс-капитан Бродович подготовил своего «Илью Муромца» к полету. Набрав высоту, он выключил один, потом второй, затем и третий моторы. Помедлив, выключил и четвертый. Самолет продолжал держаться в воздухе, перейдя на кратковременное планирование. Затем Бродович снова включил мотор и произвел успешную посадку.
— Штабс-капитан Бродович может показать спуск корабля и при всех выключенных моторах, — прибавил Шидловский. — Впрочем, боясь совсем их заглушить, он временами их включал, снижаясь, как говорят летчики, «на тыркалке».
— «Тыркалка»! — фыркнул великий князь. — Господи, о чем мы только говорим! Такой метод я знаю, он годится, если мотор слабый. А у ваших «Муромцев» — до трехсот сил. Таковой мотор дает слишком сильный рывок, чего делать категорически не рекомендуется.
И великий князь сердито замолчал.
— Теперь насчет шасси, — продолжал Шидловский, стараясь не замечать растущего раздражения собеседника. — Мы весьма долго дискутировали посадку «Муромца». Практиковался обыкновенно один способ — посадка с большой скоростью и с поднятым хвостом при дальних заходах. При работе моторов почти на полном газу корабль выводился на прямую линию против ветра. Снижение доводилось до пятнадцати футов. В момент пролета кромки аэродрома моторы выключались, и корабль проваливался до упора колесами.
— Стукался, стало быть, изо всех сил и давал «козла», как говорят ваши летчики, — заключил великий князь. — Изумительно, учитывая слабые шасси.
— Вовсе не слабые, — возразил Шидловский. — Мы проводили опыт, который можем повторить хоть сейчас: на крыльях «Муромца» выстраивался весь отряд капитана Горшкова, все двадцать четыре человека, — и хоть бы что!
— Идет война, а вы тут в игрушки играете, — стоял на своем Александр Михайлович.
— Командир второго корабля, поручик Панкратьев, недавно показал совершенно инструкторскую посадку, — Шидловский упорно пропускал мимо ушей выпады великого князя. — Подвел корабль к земле на наименьшей скорости. Это позволило произвести посадку на три точки — без всяких там «козлов». При подобной посадке командир имеет в резерве регулировку газом, которая позволяет исправить возможную ошибку в расчете... А шасси держат. И корабль вполне надежен!
— Я попрошу вас сейчас оставить меня наедине с летным составом, — неожиданно распорядился великий князь.
Шидловский откозырял и удалился.
— Господа, — обратился к офицерам Эскадры Александр Михайлович, — лично я не верю в эту авантюру с «Муромцами». Мне жаль вас. Вы все молодые люди, лучшие летчики российской авиации. И волей судьбы лишены возможности отличиться, получить чины, награды. Война не каждый день бывает, а вы просидите случай без всякой пользы. Предлагаю переходить ко мне в легкую авиацию. Там вы получите такие посты, где сможете в полной мере проявить свои таланты. Записки подавайте до конца этого дня. Все свободны.
Летчики были ошеломлены. Предложение выглядело заманчивым — как любой соблазн, — и как любой же соблазн таило в себе подвох. Уверенно и не колеблясь, лишь один человек подал прошение — капитан Руднев. Никто в Эскадре не сомневался: Руднев попросту боялся летать на «Муромце» и потому постоянно говорил о недостатках этого корабля.
21 февраля 1915 года, Яблонна
— С Богом! — Сикорский пожал руку штабс-капитану Горшкову и отступил.
Вместе с Шидловским он провожал «Илью Муромца Киевского» в первый боевой полет. Было шесть часов утра.
Набрав высоту, аппарат быстро скрылся из глаз.
Погода стояла ясная, почти не было никакого ветра. По земле шли длинные тени. Форты Ново-Георгиевской крепости видны были из люков, как нарисованные.
Шидловский передал по телефону в штаб крепости о полете «Ильи Муромца». Обычно из крепости открывали огонь по любому пролетающему аппарату, во всяком подозревая немца. Несколько раз уже русские самолеты терпели ущерб от русских же стрелков. Следовало предупредить заранее.
Скоро уже из люков самолета видны были зигзаги укреплений и окопы. Дальше начиналась «война». Фронт.
Следовало произвести фотосъемку вражеских укреплений. В Эскадре имелась собственная фотолаборатория, где полученные данные тотчас же будут обработаны. Плюс к тому, согласно приказам, следовало фотографировать и результаты бомбежек.
Объектом была указана станция Вилленберг. Горшков сбросил пять бомб и, сделав новый заход, позволил фотографу снять станцию, окутанную дымом разрывов.
Уже в штабе рассмотрели, как прошла бомбежка: все бомбы попали в цель и уничтожили состав на станции. Заметен был также огонь врага, открытый по кораблю, но никаких пробоин в корпусе или крыльях «Ильи Муромца» не обнаружили.
— Вот молодцы! — похвалил от души Шидловский. Видно было, что он испытывает облегчение. — Начало положено, скоро мы покажем, на что способны наши богатыри!
Ноябрь 1915 года, Москва
— Мы исправили все ошибки, допущенные этим дилетантом Сикорским! — горячо говорил инженер Слесарев. — Наш аэроплан построен с учетом всех новейших достижений науки. Размеры верхнего и нижнего крыльев одинаковы — это позволило нам уменьшить количество стоек и растяжек. Профиль крыла значительно полнее. Фюзеляж короче и толще. Два двухсотсильных мотора. И совершенно оригинальное шасси — два огромных колеса, смонтированные на особых подвесках, минуя лишние стойки и стяжки. Эти стойки и стяжки перетянули всего «Муромца» и сделали его неудобоваримым, если можно так выразиться! Мы же избавились от этих недостатков.
— Как назовете корабль? — осведомился великий князь Александр Михайлович.
Слесарев ему нравился. Он организовал в Москве кружок авиаконструкторов, энергично добивался признания, везде размещал свою рекламу и, главное, считал своим основным советником и покровителем великого князя.
— Я предлагаю дать новому русскому чудо-богатырю имя «Святогор»! — сказал Александр Михайлович. — Теперь надлежит испытать его в полете.
Слесарев вынужден был просить Шидловского прислать опытного летчика, летавшего и ранее на тяжелых аэропланах.
Прибыл штабс-капитан Горшков.
К тому времени он имел уже десяток боевых вылетов.
Название «Святогор», судя по всему, никого не смущало. Хотя если вспомнить былины — именно Святогор был настолько могучим богатырем, что даже шагу ступить не смог, ушел в землю. Зато Илья Муромец по земле скакал так, словно летал, проделывал путь от Мурома до Киева за считанные часы и бил Змеев — врагов Земли Русской...
...В кабину «Святогора» зашли Горшков, Слесарев, механик и моторист. Заработали моторы. Штабс-капитан уверенно повел машину.
«Святогор» выкатился из ангара и побежал по аэродрому.
Сперва корабль шел против ветра. Аэродром закончился, а самолет все ехал и не взлетал.
Горшков развернул аппарат по ветру и снова повел его на взлет.
И снова «Святогор» не оторвался от земли.
Четыре раза пробовал Горшков поднять аппарат в воздух. Затем повернулся к Слесареву и попросту объявил ему:
— Ваша корова не полетит. Позвольте на том откланяться.
Через день Горшков уже отбыл в Яблонну.
© А. Мартьянов. 17.10. 2012.
Обсудить рассказ можно здесь.
