-
![LANG-CODE-KEY]()
LANG_NAME_KEY
-
Войти или создать аккаунт
2 апреля 1943 года, авиабаза в Преданнаке, Англия
— Стикс, дружище, — обратился к своему оператору командир 141-й эскадрильи королевских ВВС Джон «Боб» Брэхем. — Как вовремя вы вернулись со своих курсов повышения квалификации!
Флайт-сержант Грегори, которого все называли «Стикс» — в память о тех мирных временах, когда он был барабанщиком в оркестре Деброя Сомерса, — насторожился.
Его веселое лицо вдруг приобрело необычайно серьезное выражение.
— О чем это вы говорите, Боб?
— Да так, — махнул рукой Брэхем. — Возможно, я просто рад вас видеть.
Стикс с сомнением покрутил головой:
— Боюсь, все в этом мире непросто... К вам поступали какие-то жалобы на меня, командир?
— А что, для таковых имелись какие-то основания, дружище?
Стикс неопределенно пожал плечами.
Брэхем рассмеялся:
— Нет, все гораздо лучше, чем вы себе представляли. Нам поручено выступить перед рабочими и инженерами авиационного завода. Рассказать, каково нам воюется на тех самолетах, которые они выпускают. Вылетаем немедленно. Вы готовы?
Стикс отсалютовал и наградил своего командира взглядом, от которого менее чувствительный англичанин упал бы замертво.
2 апреля 1943 года, Филтон, авиазавод фирмы «Бристоль эйркрафт компани»
В заводской столовой было многолюдно.
Всем хотелось послушать, что расскажут летчики.
Храбрый Брэхем неожиданно побледнел. Он командовал эскадрильей ночных истребителей, сражался с первых же дней войны. Но страх публичного выступления — это нечто иное.
— Э... — выговорил он, чувствуя на себе сотни внимательных глаз. — Ну, мы все, значит, боевые летчики, пилоты и операторы радиолокационной связи, — он ткнул большим пальцем в сторону Стикса, — мы все очень вам признательны за то, что вы здесь, дружно, сообща, делаете такой хороший самолет, как «Бофайтер». Потому что он действительно «бо», то есть прекрасный, и, несомненно, он также и «файтер», то есть забияка и даже убийца. Убийца наших врагов.
Он перевел дыхание.
В столовой, несмотря на обилие народа, было тихо.
Стикс глядел куда-то в окно и тосковал. Ему хотелось на волю.
— Вы, рабочие, — продолжал летчик, — мало почестей получаете за ваш тяжелый и героический труд. А это неправильно. Вы должны получать много почестей. А теперь вам расскажет о нашем боевом опыте мой боевой друг, флайт-сержант Грегори.
Стикс вздрогнул и медленно повернулся к рабочим. Он словно бы не верил, что командир проделал с ним такую штуку: неожиданно заставил говорить.
Брэхем улыбнулся с притворно-виноватым видом. Мол, отдуваться — так вместе! Прости, дружище.
Грегори сверкнул глазами и резко произнес:
— В общем, машина хорошая. Хотя поначалу ходили про нее разные слухи. Например, что она не может лететь на одном моторе. Я вам скажу — полная ерунда. Сколько раз мы с командиром возвращались... гм... не хочу сказать, что разбитые, но изрядно потрепанные. И всегда «Бофайтер» выручал. Вот. Большое вам спасибо.
Один из рабочих, видимо, пользовавшийся авторитетом у остальных, пошептался с товарищами и громко попросил:
— А вы расскажите подробнее. Как оно там, наверху, в небе?
— А, — сказал Стикс. Постепенно он успокаивался. — Ну, это можно. Начнем, стало быть, с первого знакомства. Я-то этого не видел, но мой командир, — он почему-то язык себе прикусил, поэтому и говорит так странно, — познакомился с ними еще в сентябре сорокового. Так, Боб?
Брэхем кивнул.
— Ну вот, — продолжал Стикс, — летал он, значит, мой командир на «Бленхейме», как умел, а тут в эскадрилью привозят первый «Бофайтер». На пробу. Командир эскадрильи — это был тогда мистер Уиддоус, — подозвал его к себе: «Идите, — говорит, — Боб и опробуйте эту машину. Если живы останетесь, расскажете, ерундовая она или же это наша главная надежда разбить гуннов».
— Он не так сказал, — пробурчал Брэхем.
— Вы отдали слово мне, сэр, так что извольте не перебивать, — ухмыльнулся Стикс. — Вот, значит, наш молодой пайлэт-офицер, — он указал на Брэхема, — забирается в кабину «Бофайтера», а там, мамочки! Просторно! Красота! Все отлично продумано — обзор из кабины — превосходный, приборы размещены гораздо удобнее, чем на старом «Бленхейме». Полетал-полетал он по кругу, приземлился и отрулил обратно к стоянке командира эскадрильи. Командир: «Ну, Боб, что думаете?» А Боб: «Ой, командир, мистер Уиддоус, сэр, ах, мамочки, скорей бы нам в эскадрилью такие самолеты прислали!..» Командир человек серьезный, говорит: «Придется, Боб, маленько подождать. Поднажмут рабочие на заводах — и будет вам игрушечка».
Кругом дружелюбно засмеялись. Стикс продолжал:
— Как устроен этот самолет, вы лучше моего знаете: двухместный, двухмоторный, пушек четыре, пулеметов шесть, все вооружение установлено для стрельбы вперед. Но главное, — это первый британский самолет с нормальным радаром. И тут я подхожу к тому, что ближе мне всего на этом свете, — к радару. Это моя работа. Нас с радаром вы разместили в хвостовой части фюзеляжа и заботливо прикрыли прозрачным плексигласовым куполом. Есть у меня две маленькие электронно-лучевые трубки. С их помощью я могу вывести пилота к любому вражескому самолету, который появлялся в зоне его охвата. Вообще-то мы видим в темноте даже те цели, которые находятся позади нас, хотя радиус действия в задней полусфере ограничен эффектом отражения от поверхности истребителя.
— Наземные службы как работают? — спросил другой рабочий.
— Вам известно, — вступил Брэхем, — что вдоль побережья Англии были быстро сооружены радары «GCI». И вот теперь операторы наведения, используя эти радары, получили возможность вывести истребители на противника на расстояние от полутора до трех километров. С такой дистанции мой радиооператор, — он показал на Стикса, — уже в состоянии установить с целью радарный контакт. Ну а мое дело — закончить перехват и уничтожить противника.
Он скромно потупился.
— Тут главное, — опять заговорил Стикс, — стрелять хорошо. Когда летчик молод, горяч, немного неопытен... — Он широко ухмыльнулся, с явным намеком. — Случается ему и промахнуться.
— А случается и попасть, — оборвал Брэхем.
Стикс развел руками:
— Что есть, то есть. Случается, он и попадает.
— А вы что-нибудь принимаете для того, чтобы ночное зрение улучшилось? — спросила хрупкая работница с огромными глазами.
— Что-нибудь — в каком смысле? — не понял Брэхем.
Стикс ответил:
— Иногда мы принимаем виски. В нескольких барах у нас довольно дрянная репутация.
— Я о лекарствах, — работница покраснела.
Брэхем ответил, стараясь не глядеть на Стикса:
— Есть довольно простой прием — походить за час до полета в темных очках. Но вообще мы тренировали зрение просто в полетах. Никаких особых лекарств не существует.
— Но без визуального контакта все же не обходится, — снова сказал Стикс. — Вот поговорили мы с наземным оператором, так?
— А эти операторы — просто голоса для вас, шорох в пространстве? — перебила другая работница.
— Вы, наверное, радио часто слушаете? — Стикс приветливо улыбнулся ей. — Узнаете любимых ведущих? Мы тоже знаем по именам почти всех наших операторов. Это не просто голос, это голос друга... Вот показал он мне направление — куда вести самолет. Иду. Вижу у себя на экране цель. Сообщаю моему летчику.
— Ага, — сказал Брэхем. — Футбольные матчи когда-нибудь по радио слушали? Или скачки на ипподроме? Вот так разговаривает мой оператор. Он как будто ведет репортаж. Не умолкает ни на минуту. Если он вдруг затих, мне сразу не по себе: наверняка сбился и потерял гунна. Но потом опять знакомое: «Ладно, Боб, берите левее, он в трехстах метрах»... и мне спокойно.
— Не так давно мы получили новые «Бофайтеры» с радарами «Mk.7», — продолжил Стикс, — и сразу захотели опробовать это новое оборудование в ходе маловысотного перехвата. Тут какая проблема, друзья? Проблема вот какая. У противника есть радиовысотомер, и летает он очень низко, ниже трехсот метров. До пятнадцати метров над водой летает, представляете?
Он выдержал паузу, чтобы все представили себе это наглядно.
— А у нас точного маловысотного радиовысотомера нет, чтобы его засечь. Бортовой радар «Mk.7» все-таки имеет ограниченную дальность на таких малых высотах. Отсюда — необходимо как можно более точное наведение с наземных радиолокационных станций.
— Лучше расскажите, Стикс, какую-нибудь историю, — перебил Брэхем. — Давайте не будем вдаваться в детали касательно РЛС.
Стикс поднес палец к губам, намекая на секретность. И продолжил рассказ «без деталей»:
— Вот как-то раз в одну из ночей случилось большое оживление в районе Кентербери — Дувр. Самолеты один за другим взлетают по тревоге, и мы в том числе. Около Кентербери здорово бьют зенитки, однако оператор наземной РЛС направил нас к линии патрулирования. Какая досада! Как жаль, что я не видел лица моего пилота. Но ничего не поделаешь... Совершать подвиги отправился кто-то другой, а нам придется патрулировать.
Вокруг засмеялись. Брэхем покраснел.
А Стикс продолжал как ни в чем не бывало:
— Представляете? Кругом дерутся, а мы слоняемся без толку и только смотрим, как горит Кентербери. Тут Боб говорит: «Давайте полетаем зигзагообразно. Конечно, мы направляемся к побережью, но не прямо, а как бы в раздумьях».
— Ловко придумано! — выкрикнул кто-то из слушателей.
— Ну вот, летим, — продолжал Стикс. — И, конечно, же я кое-кого засекаю и говорю моему летчику: «Контакт». А он аж трясется и чуть не плачет: «Ради Бога, Стикс, умоляю, Стикс, не потеряйте его, дружище». А я так хладнокровно: «Давайте резко влево и вниз, Боб. Прибавьте скорости, Боб». Боб, конечно, в бою слушается меня, как дитя мамочку.
Брэхем не выдержал и засмеялся.
— Ладно, так и есть, — признал он.
— Летели мы тогда почти на четырех тысячах метров. И с максимальной скоростью. Я гляжу на радар, ага: тысяча восемьсот вперед и чуток вниз, там аккурат будет наш гунн. И что противно!.. Он ведь к морю летел. А это значит, что он уже сбросил все бомбы на Кентербери и возвращается. Удачно отбомбился.
— Ага, и тут мне приходит в голову, — вмешался Брэхем, — а вдруг это вовсе не гунн? Как известно, — он обратился прямо к рабочим, — иногда происходит путаница. И не так редко, как хотелось бы. Например, «Бофайтер» иногда путают с «Юнкерсом-88». Досадные ошибки — всегда обидно, когда по тебе стреляют свои же. В общем, требовался визуальный контакт. Я говорю Стиксу: «Где он?» А Стикс ведет репортаж: «Он на девять градусов выше и прямо впереди — приблизительно в ста восьмидесяти метрах».
Я отрегулировал прицел. Ищу мерцающие вспышки выхлопов или темный объект, закрывающий звезды. И вот... Еще секунду назад там ничего не было, а затем, ниоткуда, он появился: двойное хвостовое оперение и очень слабые красные вспышки выхлопов из двух двигателей. И я сразу понял, кто это.
— И кто это был? — спросил старый рабочий, напряженно слушавший весь рассказ. Брэхем неожиданно подумал, что этот человек сражался в Первую мировую.
— Это был «Дорнье-217», — ответил Брэхем. — Стикс тоже изволил выглянуть из своего офиса, — так мы называли его кабину, — и поглядеть. Глянул и говорит: «Точно, Боб, задайте ему перца».
— Ну, я всегда подбадриваю моего летчика, — подтвердил Стикс. — Пустили мы очередь, — иногда Боб стреляет довольно метко, «Дорнье» загорелся и очень красиво упал в море.
Рабочие зааплодировали.
Стикс поднял руку:
— А знаете, что спросил командир двадцать девятой эскадрильи, где мы гостили и где совершили свой очередной подвиг?
Настала выжидательная тишина.
Стикс заключил с торжеством:
— Когда мы сели и доложили обо всем, он посмотрел на моего летчика и спрашивает: «Боб, а где, черт побери, ваша фуражка?»
© А. Мартьянов. 22.11. 2012.
Обсудить рассказ можно здесь.
